Секс, взятки и карты в Варшавском гетто
В своем новом исследовании профессор истории Хави Дрейфус ставит под вопрос некоторые мифы и говорит о героизме рядовых евреев в гетто перед лицом варварства нацистов. Исследуя историю Варшавского гетто, профессор Дрейфус столкнулась с серьезной дилеммой: насколько глубоко надлежит погружаться в описания злодеяний?
«Как передать ужас происходившего в гетто так, чтобы читатели не захлопнули книгу, спрашивала я себя» — говорит Дрейфус.
В конечном счете в опубликованной на иврите книге о Варшавском гетто она не опускает детали, но не приводит ряд фотографий, таких, как сцены изнасилования немцами еврейских женщин. «Я пришла к заключению, что рассказать даже часть того, что мы знаем – превыше наших сил», — говорит она.
Неверно полагать, что 75 лет спустя после восстания в Варшавском гетто, об этом важнейшем событии новейшей еврейской истории уже все написано. В дневниках и мемуарах на польском, идише, немецком и иврите Дрейфус обнаружила истории, которые еще предстоит рассказать, и посвятила этим исследованиям несколько лет.
«Я чувствовала, что есть огромный разрыв между описаниями повседневной жизни в Варшавском гетто, составленными в реальном сремени, то есть в дни Катастрофы, и привычной нам историей, которая посвящена исключительно депортации евреев или восстанию», — сказала она.
Это – истории десятков тысяч евреев, которые жили и умирали в гетто в период между «большой депортацией» в июле 1942 года и восстанием в апреле 1943-го. Они не принадлежали к подпольным организациям, но в определенном смысле принимали участие в восстанию.
«Изучение документов того времени подводит к мысли, что нельзя говорить о восстании, описывая только бойцов, – говорит Дрейфус. – Необходимо включить в исследование множество людей, которые противодействовали немцам, как могли, и решили спрятаться в бункерах».
Согласно Дрейфус, сила восстания заключалась не только в том, что в руках у подпольщиков было оружие. Она была и в том, что некоторые жители гетто не явились на депортацию. Из обширных источников, бывших в распоряжении Дрейфус, ясно следует, что евреи Варшавского гетто не были однородной группой.
Ее исследование демонстрирует куда более жестокую реальность чем та, что знакома нам по государственным церемониям. «Полная дезинтеграция общества», — повторяет она вслед за пережившим Катастрофу историком Исраэлем Гутманом.
«Слишком долго мы рассказывали историю Катастрофы, сопровождая ее множеством восклицательных знаков и утешительными посылами типа «жертвам Катастрофы удалось противостоять суровой реальности». Но это не так, – говорит профессор Дрейфус. – Катастрофа – ужасная история ужасного поражения и ужасных потерь. Потерь личных, национальных, общечеловеческих».
Расточительство богачей
Из книги Дрейфус следует, что слова «братство», «общая судьба», «взаимопомощь» не слишком подходят для точного описания повседневной жизни в гетто. Она описывает богатых евреев, которые наслаждались жизнью, ходили в кафе, играли в карты, напивались допьяна, в то время как на улице люди умирали от голода.
«Я брожу по улицам и мне стыдно видеть эту патологическую роскошь, – цитирует она педагога Авраама Левина. – Кажется, будто эти люди надели поверх саванов шелковые наряды».
В книге приводятся случаи грабежа и убийства евреев евреями, случаи, когда евреи прятали друг от друга еду. Дрейфус пишет о сексуальной распущенности, о коррупции, о взятках, которые давали евреям, занимавшим в гетто официальные должности, чтобы не попасть в депортационные списки.
Дрейфус не замалчивает и случаи сотрудничества с немцами. «Ясно, что в человеческом сообществе, оказавшемся в такой экстремальной ситуации, подобные вещи случаются», — говорит она.
О еврейской полиции, помогавшей немцам ловить евреев и отправлять их в Треблинку, она пишет: «Неудивительно, что в гетто их считали предателями и убийцами».
Подпольщики, в свою очередь, охотились за членами еврейской полиции, «чтобы очистить еврейское общество от коллаборационистов прежде, чем вступать в борьбу с немцами», отмечает она.
Однако Дрейфус проводит четкую границу между евреями-коллаборационистами и поляками, которые сотрудничали с немцами. «Сотрудничество евреев с немцами оставалось абсолютно маргинальным явлением, тогда как в польском обществе оно было преобладающей нормой», — говорит она.
Дрейфус обращает свой пристальный взгляд историка не только на жизнь гетто в целом, но и на его окруженных ореолом героев. «Я не ставила своей целью разрушение мифов, но освящать их тоже не собиралась. Мне было важно описать события такими, какими их показывают исторические источники. Надеюсь, я сделала это с уважением, которого эти героические персонажи заслужили – но ведь, в конце концов, они были людьми», — говорит она.
Корчак, Анилевич и другие
Так, например, профессор Дрейфус говорит, что известное описание сцены, когда воспитатель чуть ли не строем ведет детей из приюта на площадь, откуда их отправят на смерть, просто нереально, и цитирует Марека Рудницкого, который был свидетелем последнего марша Корчака и его воспитанников: «Всеобщая апатия… Никаких жестов, пения, гордо поднятых голов… Ужасная тишина. Сгорбившийся Корчак еле волочил ноги, что-то бормоча про себя… Какие там философские размышления».
Дрейфус добавляет, что в тот же день были депортированы тысячи других детей, которых до самого конца сопровождали воспитатели, чьи имена в большинстве остались неизвестными.
Дрейфус ставит под сомнение еще один миф – будто Корчак, отказавшись бросить детей, отклонил предложение спасти свою жизнь. «В столь жестокой обстановке это просто маловероятно».
Дрейфус сказала новое слово и о Мордехае Анилевиче; хотя обычно он считается вожаком восстания, фактически он был одним из группы лидеров, утверждает Дрейфус. Она также оспаривает историю, известную каждому израильскому школьнику: Анилевич покончил с собой, чтобы не попасть в плен. Согласно ее источникам, Анилевич до конца верил, что у бойцов есть надежда остаться в живых, и не призывал своих товарищей совершить самоубийство. «Все это, конечно, не умаляет его героизма, – подчеркивает Дрейфус. – Но не менее важно говорить о соратниках Анилевича, чьи имена менее известны». В своем исследовании она приводит подробные описания Еврейского военного союза, подпольного движения «Бейтара», которое возглавлял Павел Френкель.
Френкель, который в отличие от своих старших товарищей по оружию остался в живых, не превратился в культовую фигуру подобно Анилевичу. В последние годы, благодаря усилиям бывшего министра обороны Моше Аренса, он снова оказался в центре внимания. По мнению Аренса, имя Френкеля, принадлежавшего к правому лагерю, было удалено из учебников истории по политическим причинам.
Исследования, проведенные Дрейфус, уже вышли за пределы академического мира. Иерусалимский научно-мемориальный центр Катастрофы «Яд ва-Шем» обновляет свои экспозиции, посвященные восстанию в Варшавском гетто.
«Задача этих изменений музейной экспозиции – дать более точное представление о роли Павла Френкеля в восстании, и о том, что оно носило более масовый характер и пользовалось поддержкой со стороны обитателей гетто – в соответствии с тем, как эти события освещены в исследовании Дрейфус», сказал источник в «Яд ва-Шем».
Офер Адерет, «ХаАрец», М.Р.
На фото: депортация варшавского гетто. Фото: Wikipedia public domain
Источник: http://detaly.co.il
