wrapper

Стрічка новин

Has no content to show!

Завещание мстителей

Фото: 1948 год. Абба Ковнер — справа за столом

В самом конце прошлого года, 22 декабря, в возрасте 94 лет умер Симха Ратайзер-Ротем, последний остававшийся в живых человек, участвовавший в восстании в Варшавском гетто. Тогда, в мае 1943 года, ему было пятнадцать, он был вооружен пистолетом и был связным, знавшим все дворы, ходы, лазы, бункеры и канализационные каналы в районе гетто. Знал он и руководителя восстания, двадцатичетырехлетнего Мордехая Анелевича, покончившего с собой в командном бункере в последний день боев, чтобы не сдаваться немцам. Пятнадцатилетний подросток с пистолетом по подземным ходам проникал в гетто и после того, как восстание было подавлено, чтобы попытаться вывести оттуда тех, кто еще был жив. Он вывел тридцать человек, но не стал ждать остальных у сдвинутой крышки канализационного люка, потому что ждать было смертельно опасно.

Все это и многое другое о гетто и восстании Симха Ратайзер-Ротем рассказал в нескольких интервью. Рассказал он, как немцы в Клове на его глазах убили еврея, вышедшего за территорию гетто, и это был первый человек, которого убили на его глазах.

Потом он много раз видел, как убивают

Рассказал о странном чувстве восторга, который обреченные на гибель бойцы Еврейской боевой организации испытали, когда увидели с крыш, из окон и через бойницы бункеров входящие в гетто немецкие войска, сотни и тысячи солдат вермахта с огнеметами, пулеметами и танками. Потом он принял участие в Варшавском восстании 1944 года, а уже в 1946 воевал в составе «Хаганы» в Палестине. Все это хорошо известно о Симхе Ротайзер-Ротеме и все это сказано в статьях о нем и в его некрологах, но есть и кое-что, что известно гораздо меньше и молчаливо остается за кадром: он был членом «Накам».



Симха Ратайзер-Ротем на встрече с активистками

Накам значит на иврите мстители. Этим коротким словом назвали себя летом 1945 года несколько десятков евреев, выживших в Холокосте. Где возник «Накам», точно неизвестно. Есть версия, по которой эта подпольная организация возникла в Бухаресте в дни Песаха, и есть версия, что организация возникла в Польше, где на встрече вышедших из лесов евреев-партизан обсуждалась переброска людей в Палестину.

Идея огромной, всеобъемлющей мести полыхнула во время встречи худых, небритых, плохо одетых,

но хорошо вооруженных молодых мужчин, которые выжили там, где нельзя было выжить

Они недолго обсуждали и быстро действовали.

Это было лето 1945 года, когда война кончилась. И облегчение чувствовалось повсюду, даже среди развалин. Начиналась мирная жизнь. Но у людей, основавших «Накам», в памяти и в сознании было что-то такое, что не давало им облегчения. Вокруг них была Восточная Европа, где только что перестал существовать их мир, еврейский мир. Все они видели, как убивают евреев, как морят их голодом и холодом, как гонят к поездам, как методично и спокойно уничтожают район за районом вместе с людьми. Они были живы, случайно и невероятно живы, но частью души все они теперь принадлежали миру мертвых, уничтоженному миру дедов и отцов, кип и мезуз, синагог и седых бород. Тот ужас, который видели их глаза, не стоит здесь описывать. Но тот, кто видел этот ужас, навсегда стал другим.

Абба Ковнер, выживший в вильнюсском гетто и командовавший партизанским отрядом в литовских лесах, молодой человек с длинными волосами и вдохновенным лицом поэта, был тем человеком, который истово уверовал в идею мести, в накам. Он был лидером небольшой подпольной организации, состоявшей из людей, готовых на все. После того, что они видели и где были, после того, как они прятались в подвалах, выбирались из гетто по канализации, голодали, видели мертвые тела своих родителей и любимых, спасались чудом от облав и чудом избегали участи быть выданными предателями и антисемитами, после того, как они остались в живых, хотя по всем обстоятельствам должны были быть мертвыми, после всего этого они уже ничего не боялись и ничего не считали для себя невозможным.

И поэтому когда Ковнер сказал, что нужно убить шесть миллионов немцев, и это будет месть за то, что немцы убили шесть миллионов евреев, с этим все согласились.

«Не было никаких сомнений, что мы делаем то, что сделал бы сам Бог, если бы он был», ― сказал участвовавший в той встрече Паша Райхман, партизан из Ровно, позднее в Израиле ставший Ицхаком Авидовым. Бога не было, потому что если бы Он был, Он бы не допустил того, что случилось с евреями, но если он оказался Богом-дезертиром или вовсе пустым местом, то все равно должен быть кто-то, кто сделает его работу.



Абба Ковнер (в центре) с отрядом

О том, как люди «Накам» делали работу уснувшего, отсутствующего или несуществующего Бога, осталось очень мало сведений и почти никаких свидетельств. Это понятно. Они появлялись из темноты и уходили в темноту. Маленькие группки или одиночки одержимых местью и ночными кошмарами людей не писали планов, не оставляли записок. До восьмидесятых годов прошлого века «Накам» вообще был каким-то темным слухом. Участники мщения всю жизнь молчали о том, что делали, и только когда жизнь пошла к концу, кое-что рассказали.

Воспаленное сознание этих людей рисовало картины ветхозаветной мести. Бог Ветхого завета не знал милосердия, он искоренял народы и карал до пятого колена. Они собирались покарать немецкий народ, отравив ему воду в реках и в водопроводе.

Сам Ковнер потом, много лет спустя, назвал все это сумасшествием, и он был прав:

эти несколько десятков выживших в лесах партизан были сумасшедшими,

одержимыми безумной идеей, которая жгла и сжигала их

Ковнер поехал в Палестину, чтобы добыть яд, он встречался с Бен-Гурионом, но тот не оказал ему помощи, не по соображением гуманности, а по практическим соображениям. Шесть миллионов убитых немцев не вернут к жизни шесть миллионов убитых евреев. Так зачем их убивать?

Все-таки Абба Ковнер сумел с помощью двух химиков добыть яд. По одним источникам, он вез яд, достаточный для отравления водопровода во всей Германии, в двух канистрах, а по другим источникам, имел с собой для надежности еще и целый чемодан тюбиков от зубной пасты, наполненных ядом. Снаряженный таким образом, он отправился из Палестины в Европу, но был арестован на британском корабле и посажен в тюрьму в Каире. Все свои канистры и тюбики он успел выбросить за борт.

Другие люди в Европе, не дождавшись Ковнера с ядом, продолжили дело. В Париже они достали мышьяк и переправили его в Нюрнберг. Арье Дистель устроился помощником пекаря в пекарню, где ежедневно пекли хлеб для лагеря Шталаг 13, где содержались бывшие эсэсовцы. Дистель несколько дней подряд проносил в пекарню бутылки с ядом, которые называл «лекарство». Он собирался лечить эсэсовцев от их преступлений. Ночью трое людей «Накам» проникли в пекарню и обрызгали хлеб ядом. Большая часть сведений о «Накам» отрывочна и противоречива, и тут тоже: 

По одним источникам, умерли от отравлений 400 человек, по другим американцы откачали всех





Восстание в Варшавском гетто подавлено. 1944 год

Отрывочные сведения и полные недомолвок рассказы тех, кто входил в «Накам», дают возможность увидеть картину послевоенной Европы, по которой на переполненных поездах и случайных попутках передвигаются одержимые местью и неостановимые люди. Их месть не хочет ждать, пока медленно и монотонно идут заседания Нюрнбергского процесса, пока долго и скучно говорят адвокаты, пока идут казуистические споры о степени вины отдельных лиц и форме виновности народа. Эта месть не имеет никакого отношения к упорядоченной деятельности государств-победителей, которые имеют свои собственные прагматические цели.

У этих людей нет никаких прагматических целей,

законы им неведомы и неинтересны,

в глазах у них кошмар, а в мозгу огонь

Как, каким образом они собирали информацию о бывших нацистах, об их преступлениях и местах жительства? Мы не знаем. Но в Италии, где среди военных Еврейской бригады английской армии были люди «Накам», были десятки случаев исчезновения скрывавшихся фашистов. Маленькие группы готовых на все людей приезжали в провинциальные города и шли к заранее известному им дому. В Германии такие случаи тоже были. Тела исчезали или их находили в лесу. Жертв заталкивали в кузов грузовика, и они не выходили оттуда. В кузове грузовика или в лесу им коротко и спокойно объясняли, в чем они виноваты. В ответ жертвы, как правило, молчали. Есть странное в своей откровенности воспоминание одного из людей «Накам» о том, как

Они выследили дом, где жил Эйхман, отравили двух собак и увели в лес человека, которого считали Эйхманом.

Они убили его в лесу, но час настоящего Эйхмана пришел позже

То, кем были во время войны и стали позднее люди, входившие в «Накам», многое говорит о них, об их предприимчивости, мужестве и способности делать то, что считают нужным.
На фото лета 1945 года мы видим Абба Ковнера в черной гимнастерке, перетянутой ремнями, в широких галифе и в сапогах. У него пышная шевелюра. Ворот расстегнут, на гимнастерку выпущен широкий белый воротничок. В руках у него пистолет-пулемет Дегтярева. Отсидев в тюрьме в Каире, он вернулся в Палестину и воевал в составе бригады «Гивати». А потом получил Государственную премию Израиля как поэт. Где-то в Израиле хранятся записи его воспоминаний, которые он наговорил на пленку в последний год жизни. Там наверняка есть про «Накам». Но они не опубликованы.

Марсель Тобиас, о чьей полной приключений жизни странным образом еще не написан роман, служил в австрийской армии, во французском иностранном легионе и в английской армии в то время, когда она воевала против Роммеля в Северной Африке. Там этот профессиональный солдат с большим вкусом к авантюрам подрался в столовой с английским сержантом, обозвавшим его «грязным евреем». И убил в драке сержанта. Он был разжалован и сидел в тюрьме, а потом снова воевал и однажды проехал сквозь немецкую колонну за рулем несущегося на полной скорости грузовика. Вся его семья, кроме младшей сестры, была уничтожена в Холокосте. И он был одним из людей «Накам», прежде чем стал офицером десантных войск ЦАХАЛа и погиб в небе Заира, где готовил парашютистов. На двухтысячном прыжке у него не раскрылся парашют.



Хаим Ласков

Хаим Ласков, родом из белорусского Борисова, воевал в Палестине с детства, а в юности воевал против фашистов в составе английской армии. Он никогда не скрывал, что состоял в «Накам», и после войны, демобилизовавшись, остался в Европе с одной целью: мстить и карать. Но и он не очень много говорил об этом, потому что

Внесудебные казни явно не украшали одного из самых известных командиров ЦАХАЛа и его начальника Генштаба

Но все-таки он сказал в конце жизни, вспоминая «Накам», что ему жалко, что они так мало сумели. И мало успели.
Они мало успели в Европе, потому что все они, от поэта Ковнера до связного варшавского гетто Симхи Ратазейра, от парашютиста с пудовыми кулаками Тобиаса до майора английской армии Ласкова, срочно понадобились в Палестине. Теперь там начиналась их новая война.




В 2009 году американский рок-н-ролльный панк и певец еврейских клезмерских песен, бородатый Даниэль Кан выпустил альбом под названием «Partisans & Parasites», на обложке которого поместил старое, черно-белое, выцветшее фото партизан на привале. Они с оружием, в фуражках, в пилотках, гимнастерках, пиджаках, в руках у них винтовки и автоматы, а также два аккордеона и гитара. Название альбома написано на английском, иврите и русском. На альбоме есть песня Six Million Germans/Nakam.

В этой песне Даниэль Кан подробно излагает историю Nakam и воспевает Аббу Ковнера, партизана, пророка и поэта, который воззвал к мести. Для Кана, американца, родившегося в Детройте и живущего в Германии, нет никаких сомнений в том, что Ковнер прав.

For every Jew the Nazis gassed
For every racist law they passed
For every wrong that wasn᾿t right
For all the dead Nakam would fight

 

Песня вызвала скандал. Американец, тычущий в лицо немцам их преступлениями, не очень понравился немецкому радио.

 

Песню не передавали по радио. В Израиле хит о евреях, мечтавших убить шесть миллионов немцев, тоже не вызвал восторга у людей, определяющих политику. Все это было сочтено слишком резким, слишком провокационным. С этой темы лучше съехать на тормозах.



В основу черной комедии Тарантино «Бесславные ублюдки» тоже лег сюжет о еврейской мести всем нацистам. Кадр из фильма

Съехать с темы мести и возмездия на тормозах, замазать, приглушить, затолкать жертв в задний ряд, а в передний поставить блеклого чиновника, который произнесет речь о необходимости простить, не уточняя кого, простить вообще всех и все, чтобы сохранить стабильность ― так это делается в современном мире, и

Так это делается в России, где на каменной плите памятника жертвам политических репрессий 

написали слово «Простить», но не написали, кого. Ну не жертв же прощать? Значит, палачей.
Nakam был против этого, он карал палачей.


В Варшаве есть памятник Симхе Ратайзер-Ротаму, выводившему оставшихся в живых людей из разрушенного и сожженного гетто. Это открытый канализационный люк и торчащая из него лестница. На этом памятнике никому в голову не пришло написать слово «Простить», это слово невозможно написать на памятнике в Варшаве, на памятнике в Саласпилсе, на мемориале жертвам Холокоста в Берлине. Памятники жертвам фашизма и коммунизма, Освенцима и Колымы ставят не для того, чтобы прощать палачей, а для того, чтобы судить палачей и всех их назвать по именам.

Шальной, здоровенный, бородатый, сдвинувший шляпу на затылок американец и еврей Кан поет о необходимости мести и о необходимости помнить. Память о мировой войне, о кошмаре, о лагерях, об убитых, о замученных, о сожженных, об удушенных и повешенных, об умерших в печах и в полях, о казненных в камерах и ямах не замыкается одной страной и жертвами одной национальности, это память обо всех погибших, о бесконечном человеческом море погибших. Такая память действует как прививка от войны, она создает в людях ощущение того, что некоторые вещи не могут больше повториться. Но все дальше отступают события, и все труднее становится помнить. Уходят те, кто собственными глазами видел рвы и бараки, и боль постепенно становится всего лишь строчкой в истории. А потом уходит последний остававшийся в живых боец Варшавского гетто, и вдруг мы видим опустевший, до неузнаваемости изменившийся мир, где уже никто не знает всем собой, всей своей кожей, сердцем и душой, что такое все это было.



Алексей Поликовский

Обозреватель «Новой»   

Источник: https://www.novayagazeta.ru

Прокоментувати:

Поділись посиланням на цей сайт!

Про нас

Всеукраїнська єврейська рада була створена в 1988 році. За роки існування ради було засновано шість фондів та  чотири виставки. Встановлено три пам'ятники та сім меморіальних дошок. Випущені поштові конверти та марки. Видано декілька десятків книг та видається газета "Єврейські вісті"

(044) 286-39-61

Асоціації

Зустрічі з ветеранами — кожного другого вівторка.
 Зустрічі проводяться кожної останньої п’ятниці ...
Template Settings

Color

For each color, the params below will give default values
Blue Green Red Radian
Select menu
Google Font
Body Font-size
Body Font-family