Памятник евреям за бетонной стеной

Севастопольские памятники многократно описаны, занесены в туристические справочники, их изображения размножены на марках и концертах. Экскурсоводы с гордостью называют цифру 2015 - столько числится на государственном учете. В этот перечень входит один обелиск, установленный на севастопольской земле 135 лет назад. Он возвышается на 4,0 метра, но до сих пор его не видели даже многие музейные работники и специалисты-историки. Пролистав множество путеводителей, выпущенных за столетие, не найти упоминания об этом памятнике.

Предъявите пропуск

Возможно, не следует удивляться такому неведению. Памятник находится на Северной стороне, на берегу бухты в Панайотовой балке, куда можно попасть сейчас только по пропуску. Это запретная зона на территории Севастопольского морского завода



Карта Северной стороны

Но многие десятилетия, еще до «секретных времен", туда на яликах свободно доставляли пассажиром, которые устремлялись почтить память русских воинов на Братском кладбище. В одной из популярных книг «Севастополь и его славное прошлое», изданной с рисунками академика Н. Самокиша в 1904 году к 50-летию обороны, автор А. Валуева (Мунт) подробнейшим образом описывает прогулку по городу, по Панайотовой балке, отмечает: «От нее около версты до Братского кладбища». Тут на пригорке высился перед ней почти пятиметровый обелиск. Но в книге он не отмечен.
С приближением 50-летия Севастопольской обороны В российской прессе публикуется много материалов о предстоящем событии. Вот обширный репортаж «К славному юбилею» («Огонек, 1904, № 39, Санкт-Петербург). Вместе с участником Крымской кампании полковником С.И.Сульчинским автор объезжает места, где устанавливаются различные памятные сооружения. Читаем: «...На северной стороне, в полуверсте от Панайотовой балки находится самый красноречивый и в то же время самый грустный памятник обороны. Это братское кладбище... Издалека видны простым глазом высокие памятники на нем Тотлебену, Горчакову, Хрулеву...". А вблизи не замечен беломраморный памятник: в репортаже он не назван.

Откроем еще один основательный труд «Памятники Севастопольской обороны" (Одесса, 1903 год). Автор, подполковник Генерального штаба Д. Парский, как специалист проводит их классификацию, описывает даже временные сооружения. "Брошюра предназначена, указывается во введении, — служить путеводителем по Севастополю при теоретическом и практическом ознакомлении офицеров с его историческими памятниками". Кроме одного, в Панайотовой балке.
Не нашлось ни единой строчки ни в одном издании советского времени для памятника еврейским солдатам.
...Летом 1997 года и Панораме обороны Севастополя побывал посол Израиля в Украине Цви Маен. Экскурсовод обстоятельно поведала о картине Ф. Рубо и о Крымской кампании. Но не ответила на вопрос о памятнике еврейским солдатам на Северной стороне. Хотя рассказать израильскому дипломату о том, как на крымской земле в составе русской армии сражались и воины-евреи, — не только проявление вежливости по отношению к гостю... Но это не в упрек: дело поправимое.
Еще лет восемь назад в Музей обороны и освобождения Севастополя пришло письмо из Ленинграда с запросом о судьбе памятника. Автор В. Гессен сообщал, что обнаружил заметку "К севастопольским торжествам", которая хранилась и архиве его отца, известного историка Ю.И. Гессена (1871-1939), труды которого недавно переизданы в двух томах в Санкт-Петербурге. Тогда, в 1904 году, ученый выражал надежду, что к 50-летию обороны города "не будет забыт и памятник на военном еврейском кладбище в Севастополе».
И почти век спустя автор письма вопрошал: существует ли в наши дни севастопольский Памятник воинам-евреям? Ответ из музея отправили лаконичный: памятник сохранился, состоит на государственном учете. Других сведений не оказалось, никто из сотрудников на месте сооружения не бывал.
Подобный вопрос мне задал в мае 1992 года ученый-историк Леонид Прайсман, когда мы разговорились на одном семинаре в Одессе, и он узнал, что я из Севастополя. В Еврейской энциклопедии, где он сотрудничал в Иерусалиме, подготовлена статьи о Крымской войне, но о судьбе обелиска ничего не известно.
Пришлось признаться, что я слышал о таком памятнике, но видеть его не довелось. И пообещал побывать на Северной стороне, обследовать обелиск, собрать о нем материал.
...Узкий клин земли, заросший кустарником, пролегает по вершине оврага между высокой стеной и бетонной дорожкой. У мощной стены - памятник из белого мрамора. Пули и осколки снарядов оставили на нем свои следы. Немалые усилия приложили и варварские руки, откалывая камень, не стыдясь выцарапывая свои фамилии.
На мраморной плите перед глазами — витиеватая надпись на иврите. Часть слов сбита: похоже, поработали долотом. На боковой стороне надписи соответствует русский текст: «Памяти еврейских солдат, павших за отечество при обороне Севастополя во время войны 1854-1855 гг.».
В основании трехгранного шпиля три овальных медальона: изображение ангела с флейтой, медали «За защиту Севастополя», текст на иврите из книги псалмов: «Идущий от солдата к солдату да увидит знак Божий».

На одной из сохранившихся могильных плит можно разобрать написанное: "Погиб честной смертью солдат Дов Бер-Брозер. Да будет душа его заключена в списках для воскрешения» (с иврита).
Один из ветеранов Севастопольского морского завода, 75-летний Евель Давидович Ямпольский, с которым я пришел на это священное место впервые семь лет назад, рассказывал, что в начале 50-х годов на кладбище было до десятка памятников с двуязычным текстом. Но один за другим они исчезли... Ветеран признается, что он, как и многие заводские евреи, опасался проявлять"повышенный" интерес к памятнику. В стране прокатилось "дело врачей», активно боролись с космополитизмом, а изучающий иврит вызывал подозрение...

Решение из Санкт-Петербурга

Первым проявил заботу об увековечении памяти павших севастопольский купец Савелий Семенович Шмерлинг. Он обратился с письмом в редакцию еженедельного журнала «Рассветъ» - первого еврейского издания на русском языке, который выпускался в Одессе год (май 1860 - май 1861). Статья «Севастополь» была опубликована и апреле 1861 г. в № 47.
«До 1829 года, - писал С.Шмерлинг, евреи жили в Севастополе в большом числе. Между ними были люди почетные, занимавшиеся торговлей в обширных размерах, капиталисты, хозяева и ремесленники». Он отмечает, что их усилиями была построена прекрасная синагога - каменное двухэтажное здание.
По по указу от 30 ноября 1829 года об установлении еврейской черты оседлости евреи выселялись из Севастополя. И когда началась Крымская война, воины-евреи защищали город, в котором лишены были права проживать.
«В эту несчастную для Севастополя и незабвенную для всех эпоху. - отмечал Шмерлинг, — большая часть из нижних чинов наших единоверцев пали жертвами, сражаясь за Царя и Отечество».
В статье впервые названо число погибших: «На одном только месте известно, что отдельно похоронены убитые на войне до 500 человек евреев». Шмерлинг сетует, что «только еврейское кладбище оставлено без внимания и находится в самом жалком положении, ни имея ни ограды, ни памятников и никаких указаний на то, что здесь покоится прах отошедших в вечность братьев наших».
Обеспокоенный таким положением, Шмерлинг все же не теряет надежды: «... Пользуясь тем, что у нас есть свой глашатай общих интересов - "Разсветь», обращаюсь ко всем и каждому из благомыслящих наших единоверцев с воззванием: ...собрать добровольною подпиской достаточное количество денег как для устройства новой Синагоги, так в особенности для обнесения еврейского кладбища оградою и сооружения хотя бы и самого простого памятника в честь наших единоверцев-воинов, павших при защите Севастополя».
На воззвание С.Шмерлипга откликнулись многие евреи по всей России. Но все же на сбор необходимой суммы (по первоначальной смете 1600 рублей) понадобилось почти три года. В 1863 году, получив разрешение генерал-губернатора, авторитетные общественные деятели в Одессе образовали комитет в составе писателя О.Рабиновича, врачей Э.Соловейчика, Л.Пинскера, Н. Бернштейна и купца С. Шмерлинга под председательством одесского раввина Ш.Швабахера. Они утвердили план и смету на ограду кладбища, на памятник, заказанный в мастерской скульптора Ф. Вернета в Одессе.
Докладная записка комиссии, поданная 28 апреля 1861 года, последовательно перемешалась по инстанциям.
Первая инстанция. Военный губернатор н Севастополе контр-адмирал П.И. Кислинскнй: «...на установку упомянутого памятника не имеется препятствий». Но решение вопроса за командиром Севастопольского порта, в чьем ведомстве местность на Северной стороне.
Вторая инстанция. Командир Севастопольского порта контр-адмирал А.А. Ключников направляет докладную старшему начальнику в Николаев.
Третья инстанция. Командир Николаевского порта вице-адмирал Б.А.Глазенап. Размышляет два месяца. С.С. Шмерлинг обращается к нему во второй раз. Адмирал посылает свой рапорт по докладной о еврейском памятнике подальше: в Петербург, управляющему Морским министерством Краббе. Но с примечательным ходатайством:. «..Я имею честь испрашивать на это разрешение Вашего Превосходительства».
Четвертая инстанция. Вопрос решается! О согласии управляющего Морским министерством на сооружение памятника сообщается 19 июля 1864 года письмом за подписью начальника строительного управления Министерства.
Уведомление об этом решении от командования Николаевского порта получили С.С. Шмерлинг, контр-адмирал А.А.Ключников, контр-адмирал П.И. Кислинский.
В отчете комитета отмечено, что расходы составили 2330 руб. (по смете 1600 руб.). Кладбище представляет собой неправильный четырехугольник, у которого самая длинная сторона около 25 саженей (52,5 м), оно обнесено стеной из инкерманского камня. Посредине фасада - чугунные ворота, отлитые в Одессе на литейном заводе Фалька. Напротив ворот, посреди кладбища, поставлен обелиск.
...За прошедшие почти полтора столетия многие огненные вихри пронеслись над Севастополем. Уже после Великой Отечественной войны были снесены английское, французское и итальянское кладбища времен Крымской войны. И все же каким-то чудом уцелел памятник на берегу Панайотовой балки. Возможно, один из самых первых, поставленных защитникам.

Но для исторической точности следовало добавить лишь одно слово и написать: евреев - воинов русской армии.
«...Желаю и буду служить Российскому императору...»
«Повелеваем обратить евреев к отправлению рекрутской повинности в натуре», - гласил указ царя Николая I, подписанный им 26 августа 1827 года. Причем указ установил повышенную норму для иудеев - по десяти рекрутов с тысячи человек ежегодно, тогда как у христиан брали по семь с тысячи, и то раз в два года. В отличие от других народностей, еврейских мальчиков призывали, начиная с двенадцати лет. Совершеннолетние направлялись на действительную службу, а ребят в возрасте с двенадцати до восемнадцати лет определяли в школы кантонистов «для приготовления к военной службе».
Однажды Александр Герцен наблюдал на этапе такую картину: «Привели малолеток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, — бедные, бедные дети! ...Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях со стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их...
— Жиденышей в кантонисты повезли. Только мало кто из них доедет, - пояснил кучер».
Зато царский министр смотрел на это иначе: «Рекрутский набор есть благодеяние для еврейского народа. Сколько праздных и бедных жидов, поступивших на службу, теперь сыты, одеты и укрыты от холода и сырости». А каково было детям, которых отправляли к месту службы под конвоем, а в батальонах и школах кантонистов им доставалось за приверженность своей вере, обычаям, незнание русского языка, их пропускали сквозь строй, ставили коленями на горох и битый кирпич, подвергали жестоким наказаниям, отбирали и сжигали молитвенники.
Можно было облегчить свою участь крестившись. Перешедшие и православие получали в подарок 25 рублей и определенные льготы. В донесениях сообщалось о новых именах крещеных: Мойша Пейсахович - Григорий Павлов, Израиль Петровицкий - Николай Иванов, Йосель Левиков - Василий Федоров...
Ежемесячные рапорты о количестве обращенных и православие посылались лично Николаю I, который поощрял особенно усердных начальников. Но, конечно, служба в николаевской армии была тягостной не только для евреев, но и для христиан.
Принимая присягу, совершеннолетние рекруты евреи произносили вслед за раввином над свитком Торы слово в слово по-еврейски: «Именем Всемогущего и Вечною Бога Израильтян клянусь, что желаю и буду служить Российскому императору и Российскому государству, куда и как назначено мне будет во все время службы, с полным повиновением начальству...»
Десятки тысяч солдат-кантонистов приняли участие в Крымской войне. Среди них — значительное количество евреев. Именно в те годы норму рекрутов с еврейского населении увеличили втрое: по тридцать человек с тысячи, и так дважды в год. Эти данные приводит историк Э. Флисфиш в книге «Кантонисты».

Не имеющий аналогов

Сохраняется обелиск благодаря заботам активиста общества охраны памятником Валерия Васильевича Мятыги начальника типографии Севморзавода. Человек неравнодушный, относящийся к своему общественному поручению со всей серьезностью и ответственностью, он приложил для этого немало усилии. При его активном участии был разработан план благоустройства кладбища и составлена смета расходов, утвержденная генеральным директором Севморзавода Л.Л. Череватым. Эти документы были подписаны 15 августа 1991 года. Но они утратили свое значение после августовского путча 1991года, распада СССР. Цены с тех пор выросли многократно.
Другой давно махнул бы на все рукой, да не таков Валерий Мятыга. Совместно с тружениками он, по давней традиции, проводит воскресники, чтобы содержать в Порядке все памятники на территории завода.
Севастопольская еврейская община обращалась к городскому руководству с ходатайством о помощи в реставрации военного кладбища и памятника. На место выезжала авторитетная комиссия, которая направила свое заключение тогдашнему главе администрации (октябрь 1993 года).
Комиссия отметила «историческую ценность памятника, не имеющего аналогов по всей территории бывшей Российской империи», пришла к выводу, что «он органически входит в единый комплекс Братского кладбища защитников Севастополя 1854-1855 гг. и поставила вопрос о необходимости включить его в план реконструкции на 1994 год. Но прошло уже шесть лет, и до сих пор это не сделано.
Когда в Севастополе в сентябре 1994 года в связи с 140-летнем Крымской кампании проводился Международный день памяти павших, дипломаты и общественные деятели из России, Украины, Великобритании, Франции, Италии, Турции приняли участие в церемонии установления знака примирения вблизи Балаклавы.
К плановым мероприятиям добавилось еще одно: на старом военном еврейском кладбище. Вместе с активистами еврейской общины почтить память павших воинов-евреев прибыли из Киева председатель Еврейского Совета Украины Илья Левитас и представитель Ассоциации еврейских организаций и общин Украины (Ваад) Вадим Фельдман. В дальнейшем названные организации и их руководители, к сожалению, не проявили интереса к судьбе памятника.
Но надежда на восстановление и реставрацию обелиска на Северной стороне остается. Основанием служит постановления Верховного Совета Крыма от 21 ноября 1996 года о «Дне памяти воинов, павших в Крымской войне 1854-1855 годов», которое предусматривает финансирование на историко-архивные и археологические изыскания, подготовку и издание книги «Памятники Крымской войны», реставрацию братских кладбищ, установление мемориальных досок.
Беспокойный Валерий Мятыга сумел привлечь инженера Владимира Криуленко к разработке проекта восстановления кладбища на берегу Панайотовой балки. Его необходимо обсудить с участием архитекторов, скульпторов, специалистов-историков. И, главное, найти средства па реставрацию.
...3емля Крыма укрыла воинов многих народов, населявших Российское государство, и уже тогда, в апрельском номере «Морского сборника» за 1856 год, о них писали: «Над каждой почти могилой обширных кладбищ можно рассказать историю героического подвига или пример непостижимой твердости духа и самоотвержения: то все могилы героев».
Их уделом не должно стать забвение потомков.

Опубликовано: Гельман Б. За бетонной стеной // Забвению не подлежит. - Севастополь, 2000. - С.4-10.
 

В Панаиотовой балке имеется уникальный некрополь - единственный на территории бывшей Российской империи - еврейских воинов, защищавших Севастополь в период Крымской войны. По некоторым данным, на нём похоронено 500 воинов-евреев.
В 1864 году по инициативе севастопольского купца С.С. Шмерлинга на кладбище был сооружён надгробный памятник по проекту Франсуа Вернета (1800-1865 гг.) - одесского скульптора. Представляет собой трёхгранный обелиск из белого мрамора на сложно профилированном кубическом постаменте. Создан в классическом стиле, с изящными пропорциями, отличается оригинальной самобытной композицией.
В центральной части памятника - горельефное изображение орлов с распростёртыми крыльями, между ними - три овальных медальона: медаль «За защиту Севастополя», трубящий ангел на флейте и текст на иврите из книги псалмов: «Идущий от солдата к солдату да увидит знак Божий».
На постаменте - мемориальные надписи на русском языке и иврите: «Памяти еврейских воинов, павших за отечество при обороне Севастополя во время войны 1854-1855 гг.».В 50-е гг. XX в. на кладбище было около десяти надгробий с двуязычным текстом. На одной из сохранившихся плит - эпитафия: «Погиб честной смертью солдат Дов Бер-Брозер. Да будет душа его заключена в списках для воскрешения» (перевод с иврита).
Гельман Б.Н.
 

Где фамилии погибших?

На военном еврейском кладбище похоронено свыше 500 воинов. До сих пор не удалось найти списки погребенных. Я консультировался с историками, архивистами, краеведами в Севастополе, Москве, Петербурге, Киеве. В Израиле обращался К профессору Альтшулеру из Иерусалимского университета. Специалисты глубокомысленно советовали: надо искать.
В Севастопольской Морской библиотеке я внимательно изучал журнал «Морской сборник» на 1854—1856 годы. И там обнаружил списки раненых в Севастополе нижних чинов Морского ведомства. Среди них оказались фамилии, происхождение которых не вызывает сомнений. Вот они - участники Крымской войны:

Лейба Гранштейн, Люблинской губ., Седлецкого уезда, дер. Жемблай, из евреев, в службе с 1852 года, ранен 29 марта на Корниловском бастионе. 7 апреля возвратился;
мастеровой Самуил Груз, Варшавской губ., Серадского уезда, дер. Ольховка, в службе с 1840 года;
мастеровой Мордка Лизирович, 13 рабочего экипажа, Радомской губ., из мещан, г. Стопанцы, я службе с 1848 года, на 3-м бастионе;
Айзек Войнаровский, Киевской губ., Радомысльского уезда, местечка Кагалу, из евреев, в вылазке на 4-м бастионе 10 ноября ранен в правую ногу;
Моисей Рой, Одесскаго уезда, морской арестантской роты арестант 33 флотского экипажа;
Самуил Корбун, 45 флотского экипажа, с 3 бастиона в вылазке 20 января, рана велика;
мастеровой Мошка Ливтребор, Селецкого уезда, местечка Рики, 17 флотского экипажа;
мастеровой Ян Третвинский, Варшавской губернии, деревни Степетаховой, 41 рабочего экипажа;
Абрам Киселев, 36 флотского экипажа;
Лазаръ Бойко, 39 флотского экипажа;
мастеровой Лейба Фига, 11 флотского типажа, Радомскай губ., Стопницкого уезда, дер. Хмельники, в службе с 1848 года;
Рафаил Фрухт, 13 флотского экипажа;
Мендл Баум, Люблинской губ., 11 флотского экипажа;
мастеровой Берка Вольковский, 18 флотского экипажи, Бессарабской обл., измаильский мещанин;
Айзик Войнаровский, 34 флотского экипажа, Киевской губернии, Радомысленского уезда, местечка Млынь, из евреев;
Габуш Гохман, 19 рабочего экипажа, Люблинской губернии, Красноставского уезда, с. Бусувны, мещанин;
матрос Юзеф Франковский, 33 флотского экипажа;
матрос Иосиф Ризник, 34 флотского экипажа; матрос, Ефим Столяр, 10 флотского экипажа;
матрос Абрам Волкович, 11 флотского экипажа;
матрос Хаим Болштай, 12 флотского экипажа;
матрос Уриш Плот, 18 флотского экипажа;
матрос Давид Белокопыт, 18 флотского экипажа;
матрос Ян Колик, 35 флотского экипажа;
матрос Савва Ткач, 42 флотского экипажа;
матрос Давид Коломоец, 44 флотского экипажа;
рядовой Шмулъ Митников, 29 портовая рота;
мастеровой Шмуль Шварц, 19 портовая рота;
рядовой Сендер Винокурник, 41 флотского экипажа;
рядовой Авив Горбик, 44 флотского экипажа;
матрос Юзеф Соломон, 44 флотского экипажа;
кантонист Соломон Качка, 44 флотского вкипажа;
мастеровой Саман Ланчик, 44 флотскою экипажа;
матрос Ефим Пирог, 44 флотского экипажа;
мастеровой Хаим Визенфелъд, 14 рабочего экипажа;
мастеровой Иось Розенцвейг, 17 рабочего экипажа;
мастеровой Янкелъ Сотман, 18 рабочего экипажа;
мастеровой Мосик Милерман, 19 рабочего экипажа;
матрос Моисей Фликий, 29 флотского экипажа;
матрос Сафер Хахров, 43 флотскою экипажа;
матрос Юзеф Шмигель, 39 флотского экипажа;
матрос Абрам Залата, 40 флотского экипажа;
матрос Савелий Бегун, 43 флотскою зкипажа;
мастеровой Яи Шпербер, 11 рабочего экипажа;
мастеровой Мошка Голъберг, 17 рабочего экипажа;
матрос Матвей Черняк, 29 флотского экипажа;
мастеровой Мотель Леванович, 12 рабочею экипажа;
рядовой Хаим Циллер, 28 портовой роты;
матрос Абрам Рыснянский, 30 флотского экипажа;
матрос Ян Расик, 34 флотского экипажа;
матрос Давид Апеев, 38 флотского экипажа;
мастеровой Моисей Маркович, 11 рабочего Экипажа;
мастеровой Шулим Шалманович, 17 рабочего экипажа.

Установить количество евреев - участников Крымской войны - дело долгое и кропотливое. Сначала надо обнаружить именные списки российских сухопутных войск - это десятки тысяч фамилий. Потом из этого числа отобрать иудеев. Такая работа ещё предстоит, если проявит интерес научное учреждение, которое изучает жизнь российского еврейства ХIХ века.
Но благодаря строгой отчетности в Морском министерстве России есть возможность проследить движение по годам войны по нижним чинам на Черноморском флоте. Таблица составлена мною по Памятным книжкам Морского министерства, которые хранятся в Петербурге в Российском государственном архиве Военно-Морского Флота.

Вероисповедание 1852-53 / 1853-54 / 1854-55 / 1855-56

Православные 28232 / 32554 / 49461 / 18952
Лютеране 148 / 10344 / 11484 / 64
Католики 5784 / 5100 / 6178 / 2443
Евреи 1081 / 1410 / 1539 / 486
Магометане 515 / 750 / 908 / 200

Первые три года количество нижних чинов (рядовых) последовательно прибывает: бастионы требуют пополнения от всех народностей России. Резкое сокращение войск происходит после окончания войны. Скорее всего разницу составляют погибшие и раненые. По евреям «убыль» нижних чинов — 1053 человека...
В соответствии с приказом, который поступил в войска в начале Крымской войны, «евреи-солдаты обязаны были носить на себе особые, установленные религиозным обрядом значки, чтобы и случае их смерти на войне, можно было отличить от прочих убитых воинов и хоронить их по еврейскому обряду». («Крымский вестник», № 101, 20 апреля 1900 года, «Еврейское военное кладбище»). Специально назначенные старосты из солдат-евреев следили за соблюдением этого приказа.
Всех оставшихся в живых воинов правительство наградило знаками отличия «и даже в виде исключения даровало всем евреям участникам этой кампании особые права».

Гельман Б. Где фамилии погибших? // Забвению не подлежит. - Севастополь, 2000. - С.27-29.

Благодарим нашего читателя josefsveik   приславшего ссылку на этот материал