В основе праздника лежит отрывок из 37-й суры Корана, пересказывающей известный нам всем библейский рассказ, как праотец Авраам, именуемый в священной мусульманской книге Ибрагимом, получил повеление от Всевышнего принести сына в жертву. Пожалуй, наиболее яркое отличие версии Корана от канонической библейской заключается в том, что отец честно рассказывает своему сыну, что от него требует Творец: «Сынок мой, вижу я во сне, что закалываю тебя в жертву. Что думаешь ты об этом». На что сын отвечает: «Отец мой, делай, что тебе приказано. Ты найдешь меня, если пожелает того Аллах, терпеливым».

В библейском тексте разговор о предстоящем между сыном и отцом шел лишь намеками. К слову, это привычное стилистическое различие: читая знакомый нам по Танаху сюжет в Коране, зачастую можно обнаружить, что последний склонен прямо выражать словами то, что в еврейском Писании идет лишь намеком. Мусульмане считают, что таким образом Ибрагим проявил свое уважение к сыну. Вероятно, евреям ближе более тонкое, а не словесное выражение чувств и мыслей.

Продолжение сюжета не различается в Торе и в Коране. Как и в нашей традиции, Б-г в последнюю минуту отвергает человеческое жертвоприношение, заменив его «великой жертвой». Под ней, опять же в согласии с Торой, мусульманская традиция понимает принесенного в жертву барана, в память о котором и режут на просторах всего мира тысячи баранов и овец в Курбан-байрам.

Впрочем, назвав по имени Ибрагима, текст Корана вовсе не указывает имени его сына. А поскольку сыновей у праотца Авраама было двое, то этот рассказ Корана допускает двоякое понимание. И хоть один из классических комментариев на Коран – ат-Табари, а также многие шиитские богословы понимают, что речь идет именно об Ицхаке, большинство исламских религиозных философов, начиная со Средних веков, и уж тем более широкие исламские массы, убеждены в обратном: непринесенной жертвой был именно Ишмаэль.

Так ли важно, в конце концов, кто это был – Ицхак или Ишмаэль? Это же вроде не отменяет переживаний и заслуг основного действующего лица драмы – Авраама. Драмы столкновения между отцовской любовью и верой в Б-га, драмы, навсегда закрывшей занавес за возможностью человеческих жертвоприношений.

Однако для нас, евреев, очень важно, что это был именно Ицхак. Всего через неделю придет праздник Рош а-Шана, и это мы будем вспоминать эту драму на горе Мория, называемой теперь Храмовой в честь стоявшего там Святилища. И это мы будем внимать гласу шофара – бараньего рога, который призван напомнить нам от том самом баране, принесенном отцом в жертву вместо сына. И мы будем взывать к милосердию Всевышнего в память о заслугах Авраама и Ицхака. И, конечно, ни у одного еврея не закрадется в сердце сомнение в том, какой именно сын шел за отцом в гору, неся вязанку дров.

Евреев мало тревожит тот факт, что большинство мусульман в мире рассказывают эту историю по-своему. Беспокоить может только одно: средневековые толкователи Корана, решившие заменить Ицхака Ишмаэлем, сделали это все-таки не чисто ради экзегезы и герменевтики. За этим толкованием стояло представление, что именно мусульмане – истинные наследники праотца Авраама, а не какие-то там евреи.

Схожие идеи теологического замещения веками омрачали отношения евреев с христианской церковью. Лишь в последние десятилетия протестантское и католическое богословие пришло к альтернативной идее «двойного завета», согласно которой с возникновением христианства никуда не девается особый договор между Всевышним и еврейским народом. Теоретически мусульманское богословие всегда признавало, что евреи и христиане имеют свои легитимные отношения с Б-гом. Практически – бывало и бывает по-всякому. Удостоимся ли мы жить в мире «множественного завета», в котором каждый народ будет строить свой диалог с Творцом, уважая чужой разговор? Взойдут ли Ицхак вместе с Ишмаэлем и Эйсавом в один Храм?

В официальных документах молодого государства Соединенных Штатов Америки он числился как рядовой «брокер министерства финансов». Но дневниковые записи единственного в истории США суперинтенданта финансов Роберта Морриса – «финансиста революции», контролирующего всю экономику только что образовавшейся страны – просто пестрели записями о просьбах к нашему герою. Суть просьб всегда была одна – раздобыть денег. И Хаим Соломон всегда находил их.

По одной из историй, Роберт Моррис разыскал его даже в Йом-Кипур – в синагоге, где вполне закономерно в тот день находился Соломон. Настойчивый посыльный не унимался, стуча в дверь синагоги, пока не передал-таки Хаиму письмо от Роберта Морриса примерно следующего содержания: «Мой дорогой мистер Соломон! Есть два векселя, которые должны быть учтены немедленно. Сделать это нужно безотлагательно. Я попытался добыть деньги, но обнаружил, что это невозможно. Я обратился к вам только потому, что вы единственный, к кому я мог прибегнуть за помощью. С уважением, Роберт Моррис». В конверте лежали два векселя, каждый на десять тысяч долларов. Хаим Соломон нашел деньги прямо там, в синагоге – просто обернулся к единоверцам, попросил их дать нужную сумму взаймы и через несколько минут передал посыльному 20 тысяч долларов.

Американский президент Джордж Вашингтон, которого Хаим также не раз выручал в самые отчаянные моменты, называл его финансовым гением. Конечно, сегодня о Хаиме Соломоне немало легенд, правдивость которых порой сложно перепроверить. Но даже если часть из них верна, становится понятным, что Хаим Соломон не только боролся за свободу Америки, но во многом спасал ее от бедности.

Хаим Соломон родился в 1740 году в польском городе Лезно. Детство и юность, как и положено, прошли в изучении иврита. Затем была учеба в Европе – там Хаим успешно освоил несколько иностранных языков и изучил тонкости управления финансами. После возвращения в Польшу ему пришлось пересмотреть свои планы на будущее: страна была разделена между Россией, Австрией и Пруссией. Тогда Соломон сначала уехал в Лондон, затем помотался по британским колониям, где, занимаясь заморской торговлей, зарекомендовал себя как надежный финансовый брокер. Ну, а в конце 1772 года на переполненном корабле среди ищущих лучшей жизни он прибыл в Нью-Йорк.

Немного обосновавшись на новом месте, Соломон открыл торговое представительство. Знание многих европейских языков помогло ему наладить бизнес со многими эмигрантами, и вскоре он стал весьма успешным предпринимателем, чьи честность и порядочность ни у кого не вызывали сомнений. Одним из первых, с кем познакомился Хаим, был Александр Макдугалл – крупный торговец и будущий военный лидер американской революции. С ним у Соломона завязались дружеские отношения. Долгие задушевные беседы с ним все больше подогревали в Хаиме чувство любви к новой стране и желание сопротивления британской короне. Все это в конечном итоге определило его решение стать членом тайной организации Sons of liberty («Сыны Свободы»).

Дух борьбы за независимость, как известно, на тот момент уже давно летал над Северной Америкой. И 4 июля 1776 года 13 британских колоний, подписав Декларацию независимости, стали именоваться Соединенными Штатами Америки. Ответ Британии не заставил себя ждать – войска английского короля оккупировали Нью-Йорк. А через несколько дней после этого в городе случился крупный пожар – обвинив в поджоге «Сынов Свободы», английские власти арестовали почти всех членов тайной организации. В том числе и Соломона.

Многие месяцы Хаим подвергался пыткам и допросам, пока администрация тюрьмы, где его содержали, не узнала о его обширных языковых познаниях. Соломона решили использовать в качестве переводчика для общения с немецкими солдатами-наемниками, служившими конвоирами, но абсолютно и не понимавшими английский. Общаясь с немцами, он убедил многих из них не вмешиваться в конфликт между британцами и американцами. Решающим аргументом было обещание выделить в новом государстве по бесплатному наделу земли в сотню акров каждому солдату, дезертирующему из английской армии. Склонив к дезертирству не один десяток солдат, Хаим с их же помощью успешно организовывал побеги для заключенных. Ну, а ничего не подозревавшие британцы его еще и щедро отблагодарили за работу переводчиком – освободили условно-досрочно.

Правда, на свободе Хаим был недолго – в 1778 году его снова арестовали и приговорили к смертной казни. Но Соломону удалось бежать, после чего он вместе с семьей отправился в Филадельфию, которая была тогда столицей мятежников, вернее – объявивших независимость Соединенных Штатов.

Освободительная война требовала немало денег. Поначалу введенные в оборот собственные бумажные деньги – континентали – еще как-то спасали ситуацию. Но выпускаемые объемы были лишь отчасти подкреплены золотом. Помимо этого множество фальшивых континенталей вбросили на мятежные территории британцы – все это грозило подрывом финансового положения.

Роберт Моррис, служивший суперинтендантом финансов США, предпринимал тогда все усилия для обмена шаткой американской валюты на твердую европейскую. Однако ему был нужен помощник, главным требованием к которому значилась честность. Выбор пал на сбежавшего из плена Хаима Соломона – его верность идеям и добропорядочность не остались незамеченными. Так, получив чин брокера министерства финансов, Хаим стал финансовым посредником между Америкой и Францией, которая, как известно, надеялась ослабить своего давнего конкурента в лице Великобритании и поддержала американских сепаратистов, заключив с ними франко-американский союз.

Конечно, Хаим был не единственным, но однозначно самым умелым брокером Роберта Морриса в продаже правительственных ценных бумаг. Он собирал сказочно большие суммы как для борьбы за независимость, так и для себя. Говорят, после Морриса он был самым богатым человеком того времени. К нему обращались с просьбами выплатить зарплаты войскам, не получавшим довольствие несколько месяцев и готовым разбежаться. Обращались и не указывая конкретных причин – просто «ради победы». Причем Хаим Соломон ни разу никому не напоминал о долге. Говорят, в числе его должников остались Джеймс Мэдисон, Бенджамин Франклин и даже Джордж Вашингтон. Суммы, одолженные им американскому правительству, исчислялись сотнями тысяч долларов.

После войны Хаим Соломон создал благотворительную организацию «Еврейские ветераны войны», жертвовал деньги на строительство синагог. Но когда Хаим Соломон умер в 1785 году от туберкулеза, полученного еще в тюрьме, оказалось, что его вдова и трое маленьких детей оказались без всяких средств к существованию. В доме были лишь прошения правительства о займах с заверениями их возврата и расписками. Просьба его жены о возврате правительственного долга так и осталась безответной. Безответными оставались в будущем и просьбы детей Хаима Соломона.

С должной благодарностью о нем вспомнили уже в XX веке – установили в 1941-м групповую скульптуру в Чикаго, изображающую Джорджа Вашингтона, Роберта Морриса и Хаима Соломона. Правда, расписки о долге со стороны правительства к тому времени бесследно исчезли.