Всеукраїнська єврейська рада
- Понеділок, 23 квітня 2018
«Евреям не рады в Исландии»
«Евреям не рады в Исландии»
Парламент Исландии собирается принять закон, запрещающий обрезание. Как заявляют европейские раввины, такой запрет на обрезание, во-первых, будет представлять собой нападение на еврейскую идентичность, во-вторых, засвидетельствует, что евреям не рады в этой островной стране, в-третьих, ничем не будет отличаться от аналогичного закона, принятого, в свое время, в нацистской Германии.
В законопроекте о запрете обрезания предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок до шести лет для всех, кто будет признан виновным в «удалении половых органов полностью или частично» несовершеннолетнего. По словам составителей законопроекта, «обрезание нарушает права мальчиков».
Европейские еврейские лидеры, в том числе Конференция европейских раввинов, подвергла критике планы Исландии принять столь тенденциозный закон. Угроза тюрьмы для родителей, инициировавших обрезание крайне плоти у своих сыновей, названа «прямым вызовом иудейской религии».
Президент Конференции европейских раввинов Пинхас Гольдшмидт отметил следующее: «Нацисты приняли в Германии такой закон в 1933 году, и мы знаем, чем все закончилось. Этот шаг является не только нарушением основного права человека на свободу религии или убеждений, но и признаком того, что людям еврейского или мусульманского происхождения не рады в Исландии».
Законопроект прошел первое чтение в парламенте Исландии два месяца назад.
- П'ятниця, 20 квітня 2018
Антисемитизм.. Какой хуже
Какой антисемитизм хуже
У евреев в истории было два главных врага – египтяне и амалекитяне. Египтяне поработили евреев и угнетали их в течение нескольких столетий, а фараон фактически начал геноцид еврейского народа, приказав топить всех еврейских младенцев мужского пола. Но несмотря на это, Моисей заповедовал евреям: «Не гнушайтесь египтянами, ведь вы сами были переселенцами в их стране». Амалекитяне же совершили всего единственное нападение на евреев – в пустыне при Исходе из Египта, и это нападение было успешно отражено. Однако в библейском тексте есть отдельная заповедь, повелевающая евреям уничтожить амалекитян и даже «стереть память о них под небесами». Откуда такая диспропорция: веками угнетавших евреев египтян надо простить, а однажды напавших амалекитян уничтожить?
«Всякая любовь, зависящая от каких-либо обстоятельств, уходит, когда меняются обстоятельства. Только беспричинная любовь не исчезнет никогда», – говорится в книге «Пиркей Авот». Это верно и в случае с ненавистью. Когда она имеет под собой основание – будь то страх или обиду, и неважно, насколько они оправданны, – то со временем конфликтная ситуация может разрешиться, обида ослабнуть, а ненависть – уйти. Но с безосновательной ненавистью справиться невозможно – она стихийна и бесконечна.
В этом амалекитяне и отличались от египтян. Ненависть египтян по отношению к евреям имела под собой основание или хотя бы его иллюзию: фараон опасался того, что евреи постепенно становятся многочисленнее и сильнее египтян и вскоре воцарятся в стране. И для подобных страхов у египтян были исторические предпосылки: в XVIII-XVI веках до новой эры в Египет из Средней Азии пришли гиксосы, покорившие страну. И хотя со временем они были изгнаны, египтяне помнили прошлое и опасались любых переселенцев, видя в них потенциальных завоевателей.
Конечно, не каждая обоснованная эмоция оправданна – евреи не только не собирались захватывать Египет, но стремились как можно скорее вернуться в Эрец-Исраэль. Однако внутренние человеческие страхи столь сильны, что опасений египтян это не развеивало. И за их поведением – пусть и излишне жестоким – хоть какая-то обоснованная логика, но стояла.
Война с амалекитянами развивалась по другому сценарию: они напали на евреев абсолютно беспричинно, когда те были «утомлены и обессилены» во время длинного перехода, и уничтожили тех, кто «ослаб и отстал в дороге». По сути, это была даже не война, а необъяснимая и стихийная резня.
Логически обоснованная ненависть не закрывает пространства для диалога. А со временем может и вовсе сойти на нет. После Исхода евреев у египтян не осталось причин для ненависти, а сейчас между Израилем и Египтом так вообще установились хорошие добрососедские отношения. Но иррациональная ненависть глуха и слепа, как и иррациональная любовь. Эта беспричинная ненависть, символом которой стал Амалек и его потомки, распространилась «на все поколения» и по сей день является основой для многовекового антисемитизма.
Ученые вводят такое понятие, как рациональная ксенофобия – страх и ненависть по отношению к чужаку, «другому», не похожему на тебя. Для человека, жившего в эпоху охотников и собирателей, жизненно важным качеством был навык отличать соплеменников от чужаков. На заре человечества шла борьба за пищу, до идей либерализма и толерантности было еще далеко, а убийство чужака было обыденным, если не сказать обеденным, явлением.
Греки считали равными себе только других греков. Как и римляне признавали за людей только жителей Вечного города. И сегодня схожих взглядов придерживается немало народов. Даже американцы, известные своей толерантностью, недолюбливали иммигрантов – евреев, ирландцев, итальянцев, пуэрториканцев. Сейчас – мексиканцев. Но через два-три поколения эти иммигранты интегрируются в общество и превращаются в дополнительную силу, способствующую развитию экономики страны и вносящую свой вклад в разнообразие и богатство культуры. Выходит, что страх перед чужаками рациональный, но неоправданный, и со временем проходит.
Антисемитизм отличается от обычной ксенофобии и является хрестоматийным примером иррациональной ненависти, веками преследующей евреев. В Средние века на евреев сыпались кровавые наветы и абсурдные обвинения в отравлении колодцев и распространении эпидемий. Нелепость этих оговоров была очевидной, но верить в них это не мешало. Наступившая эпоха Просвещения, прославляющая развитие научной и общественной мысли, должна была, казалось, покончить с этой иррациональной ненавистью. Но случилось обратное – в XIX-ХХ веках евреев ненавидели буквально за всё: за капитализм и одновременно за коммунизм, за закрытость и в то же время за космополитизм, за веру в Б-га и тут же – за атеизм. В век разума антисемитизм стал высшим проявлением иррациональности. В конце ХIX столетия это привело к делу Бейлиса и волне жутких погромов, охвативших и Российскую империю, и Восточную Европу, а в XX веке – к Холокосту.
Сейчас на волне невиданного технологического прогресса, который должен был оставить в прошлом эту иррациональную ненависть, антисемитизм в Европе, еще вроде бы помнящей ужасы Холокоста, снова поднимает голову. Это безосновательная ненависть, глашатаи которой повторяют все мифы прошлого – от кровавых наветов до Протоколов сионских мудрецов. Всё потому, что Амалек не умирает. Но и еврейский народ, несмотря на многочисленные гонения и преследования, вечен и неуничтожаем. Самим фактом своего существования евреи доказывают победу любви над всеми мифами и бездумной ненавистью.
- П'ятниця, 20 квітня 2018
О гербе и флаге
Герб нашего времени
Не прошло и нескольких дней после того, как первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион провозгласил Декларацию Независимости, как стало ясно, что новорожденному еврейскому государству срочно необходимы свой флаг и герб.
«Да, но ведь флаг у Израиля уже был! – вправе возразить образованный читатель. – Ведь на знаменитой фотографии ясно видно, что Бен-Гурион зачитывает декларацию на фоне бело-голубого флага Израиля с магендавидом в центре». Но в то время он еще не был официальным флагом Израиля. Это был флаг первых поселенцев Ришон ле-Циона, «усыновленный» Сионистским движением в 1897 году. И при выборе флага для еврейского государства этот вариант был отнюдь не единственным.
К примеру, Теодор Герцль в книге «Альтнойланд» изображает на флаге гипотетического еврейского государства целых семь звезд, которые символизируют семь обязательных ежедневных рабочих часов, потому что «ради чего мы строим государство, как не для работы». Были и другие варианты, которые в разные периоды использовались различными еврейскими организациями и претендовали на то, чтобы стать флагом Израиля.
Решение о флаге и гербе надо было при этом принимать немедленно: без них невозможно было разработать форму для паспортов, купюр и других государственных атрибутов, а также представлять молодое еврейское государство на международной арене. Поэтому уже 8 июня 1948 года во всех газетах Израиля было опубликовано объявление о конкурсе на разработку национального флага и герба. В конкурсе могли принять участие все желающие, но времени на разработку им давалось совсем немного – всего неделя. И по условиям конкурса флаг непременно должен был включать в себя магендавид или какой-нибудь другой еврейский символ, а также быть в бело-голубых тонах. Условия конкурса по разработке герба оказались не такими жёсткими – он мог быть любым, но базироваться должен был также на традиционной еврейской символике.
В конкурсе захотели принять участие множество людей – от профессиональных художников и архитекторов, до школьников, солдат и домохозяек. Всего поступило около 450 предложений. В прошлом году государственный архив открыл доступ ко всем присланным разработкам, и мне посчастливилось некоторые из них даже подержать в руках. Эскизы, надо сказать, большей частью были любительскими, но недостатка в новых идеях не было. Например, Шауль Бергштейн из Петах-Тиквы предложил в качестве герба Израиля – изображение голубя, держащего в клюве золотую менору, поскольку голубь, согласно библейскому тексту, является символом чистоты и самого еврейского народа, а менора символизирует Иерусалимский Храм и период процветания древнего еврейского государства.
Выдающийся израильский педагог Цви Лем предлагал «не ходить далеко» и сделать гербом Израиля изображение самой меноры, которая, правда, должна была произрастать из обугленного пня – как символ возрождения еврейского народа и государства вопреки всем врагам. А Эзер Амуси из Тель-Авива предлагал для герба изображения шофара, в который трубят евреи в День Новолетия, или оленя, ставшего символом красоты и миролюбия. Были и другие предложения, включавшие себя изображения и Скрижалей Завета, и лиры царя Давида, и нагрудника Храмового Первосвященника, и льва – символа колена Иегуды. Были и предложения «левого» толка – сделать герб Израиля с изображением серпа и молота.
В шорт-лист было отобрано 150 наиболее интересных предложений, но ни одно из них особого энтузиазма ни у Бен-Гуриона, ни у его ближайшего окружения не вызвало. К примеру, на предложение избрать в качестве флага Израиля изображение золотого магендавида министр внутренних дел Ицхак Гринбойм ответил: «Лучшего подарка антисемитам представить невозможно». А Бен-Гурион был еще категоричнее. «Какое уродство! – сказал он. – Кому в голову пришел этот идиотизм?!»
Вскоре выяснилось, что у Бен-Гуриона была своя идея для флага: абсолютно белое полотнище с голубым магендавидом в центре. Но министр иностранных дел Моше Шарет, сменивший впоследствии Бен-Гуриона на посту главы правительства, заявил, что вообще не видит смысла уходить от привычного уже для евреев и всего мира флага Сионистского движения. Это простое предложение в итоге было принято большинством голосов, и изображение двух голубых полос на белом фоне с голубым же магендавидом в центре стало флагом Израиля.
Однако вокруг герба возник немаленький конфликт. Оказалось, что изначально сложившийся консенсус, согласно которому на гербе обязательно должно быть изображение меноры, больше не устраивает Бен-Гуриона, выдвинувшего новую идею: изобразить на гербе двух львов, держащих в лапах Скрижали Завета. И опять жестким оппонентом премьера выступил Моше Шарет, заявивший, что Скрижали Завета – чисто религиозный, а не общенациональный символ.
– Если мы хотим построить еврейское теократическое государство, то лучший герб и в самом деле трудно было придумать, – язвительно заметил будущий премьер. – Но мы все же позиционируем себя как светское еврейское государство, поэтому я настаиваю на меноре в качестве герба.
Бен-Гурион парировал это замечание не менее ехидной репликой, суть которой сводилась к тому, что Храмовая менора – такой же религиозный символ, как и Скрижали Завета, да и вообще: «У евреев национальные и религиозные символы неразделимы». Черток не остался в долгу и заявил в ответ, что разрушение Храма – не только религиозное событие, но и национальное, поскольку неразрывно связано с потерей евреями своей государственности, а значит, Храмовая менора будет символизировать ее возрождение.
В итоге про герб на том заседании решили ничего не решать. А вскорости создали специальную комиссию из историков и художников, за которой и должно было остаться последнее слово. Но комиссия получила чёткие инструкции – основой герба должна была стать всё же менора. Члены комиссии выдвинули идею изобразить на гербе менору, обрамленную двумя оливковыми ветвями – древнейшими символами мира, также берущими свое начало в библейском тексте. Реализацию поручили известным графикам – братьям Габриэлю и Максиму Шамирам.
Этот выбор был, безусловно, не случайным: братья Шамиры, репатриировавшиеся из Лиепаи еще в 1934 году, стали ведущими мастерами в области политического плаката и рекламного дизайна. Именно они разрабатывали эскизы первых израильских марок и купюр, а также логотип израильской почты. Но первый вариант герба еврейского государства, представленный братьями Шамирами, был членами комиссии категорически отвергнут. Вероятно, он показался слишком современным – белая модернистская менора на черном небе, окруженная белыми же оливковыми ветвями, а над каждой веткой меноры нарисован магендавид, в результате чего и возникали те самые «7 звезд», которые виделись провозвестнику политического сионизма.
Члены комиссии хотели что-то более традиционное и рекомендовали братьям Шамирам выбрать в качестве основы для изображения меноры знаменитый барельеф на арке Тита в Риме – «чтобы символ нашего национального позора стал символом нашей национальной гордости».
Работа и споры продолжались еще несколько месяцев, а газета «Маарив» иронично подмечала, что израильтяне по-прежнему вынуждены ездить за границу по британским паспортам, поскольку у страны нет ни герба, ни паспорта. Официальная презентация герба Израиля состоялась лишь 10 февраля 1949 года. В окончательном варианте герб предстал в виде щита с менорой с той арки Тита, обрамленной двумя оливковыми ветвями, сходящимися у подписи: «Исраэль».
Как и следовало ожидать, творение братьев Шамиров пришлось по душе далеко не всем. К примеру, на следующий день после презентации главный редактор газеты «Аарец» Гершом Шокен написал в своей еженедельной колонке: «Этим гербом мы продемонстрировали всему миру свое бескультурье и отсутствие элементарного вкуса». Споры о том, каким должен быть герб Израиля, идут до сих пор, и претензии критиков варьируются в зависимости от их идеологической позиции. Но символы так просто не меняют.
Петр Люкимсон
