Что говорил известный философ Карл Маркс о любви

«Если бы мне предоставили прожить мою жизнь сначала, я бы сделал ее такой же, какова она сейчас. За исключением одного — никогда не женился бы».

Со дня рождения немецкого философа еврейского происхождения, революционера, экономиста и автора научных трудов «Капитал» и «Манифест коммунистической партии» прошло более 200 лет. Когда говорят о Карле Марксе, то, в первую очередь, вспоминают его философские, экономические и политические идеи и искания, которые навсегда изменили мировую историю. «Капитал» Маркса зубрили в советских школах, ему устанавливали памятники (первый появился в Перми), о нем снимали фильмы и не раз называли самым великим философом последних столетий. 

Несмотря на то, что коммунистические идеи все чаще воспринимают, как утопию, которой не суждено было сбыться, цитаты из книг Маркса до сих пор пользуются большой популярностью. Что же философ думал и говорил о нематериальном — о любви? 

О том, что Карл Маркс в молодые годы любил шумные компании и пирушки с большим количеством алкоголя доподлинно известно. Уже во время учебы в университете Маркс в нетрезвом состоянии мог похвастаться проблемами с законом. А вот какими женщинами молодой философ интересовался — вопрос не до конца изученный. Официально роль спутницы жизни философа отводится прусской аристократке Женни фон Вестфален, с которой Маркс был знаком с самого раннего детства. Отцы детей были хорошими приятелями, пока Женни фон Вестфален, с которой Маркс был знаком с самого раннего детства. Отцы детей были хорошими приятелями, пока Женни не сообщила о своих отношениях с Марксом. 

Обручились молодые люди тайно, когда Карлу было 18, а Женни — 22. Поженились молодые люди всего лишь через семь лет. Все это время юный экономист учился и путешествовал, отношения возлюбленные поддерживали на расстоянии — по переписке. 

Женни ревновала, считала, что у Маркса был кто-то на стороне и боялась, что молодой человек передумает жениться. Ревновала она, конечно, не зря. Например, в Берлине Маркс увлекся поэтессой Беттиной фон Арним, которая была старше его на 20 лет и красотой не отличалась. Зато она была известна и умна. В одном из интервью праправнучка революционера от внебрачного сына Хилда Маркс сказала, что философ не мог вступать в сексуальную связь с необразованными женщинами. 

Спустя 7 лет Маркс и Женни официально поженились. Судя по всему, на решение повлияла смерть отца Женни, которая произошла за год до свадьбы дочери. Свою жену Маркс любил. Женни была для него в первую очередь любовницей и товарищем. Историки отмечают, что Маркс был хорошим отцом, куда лучшим, чем Женни матерью. Из семи родившихся детей в семье выжили только трое. 

Однако жена не стала для философа последней женщиной. В 1845 году мать Женни отправила ей на помощь 11-летнюю экономку Елену Демут. Спустя шесть лет, когда Женни была в очередной раз беременна, о том, что находится в положении сообщила и экономка. Говорят, что связь Маркса с Демут случилась, когда жена уезжала в Европу регулировать финансовые вопросы. Некоторые историки утверждают, что после измены Марксу было стыдно и он договорился больше никогда не вступать в сексуальную связь с Демут. Стоит сказать, что девушка так и не вышла замуж, а ребенка отправили в приют. Спустя некоторое время Фридрих Энгельс назвал себя отцом новорожденного и отправлял ему содержание. Лишь на смертном одре Энгельс признался, что это не его ребенок. 

Может быть, Марксу было стыдно, но любовные связи на стороне продолжались. Как-то он увлекся образованной итальянкой 33-летней фрау Тенге, которая была женой богатого помещика. Их общение началось с интеллектуальной связи, а закончилось сексуальной. Когда философу было 45, он флиртовал со своей племянницей — дочерью основателя концерна Philips Наннетой Филипс, которая была младше его на 19 лет. Маркс часто ездил в дом Филипс в Голландию, где написал значительную часть «Капитала». Историки так до конца и не сошлись во мнениях, была ли связь с Филипс сексуальной или платонической. «Видишь ли, малышка моя, я многое повидал, но можешь быть уверена, что я всегда хочу вернуться в Боммел», — писал он Наннете Филипс. 

Но ревновала законная жена Маркса не только к женщинам, но и к другу — Фридриху Энегльсу, который славился беспорядочным образом жизни. Женни боялась, что богатый и распутный мужчина «испортит» ее мужа, но ничего с этим поделать не могла — Энгельс содержал всю семью. Кстати, он же похоронил Женни, когда она умерла. Маркс в тот день остался дома, потому что врачи запретили ему нервничать. 

«Если ты любишь, не вызывая взаимности, то есть если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она — несчастье», — писал Маркс в работе «Экономическо-философские рукописи 1844 года». 

Не скупился Маркс и на страстные слова в адрес своей жены. О чем все узнали лишь спустя сто лет, когда было опубликовано письмо Маркса к Женни, которое все это время хранили дети и внуки. 

«Во всяком случае, ни одно из этих мрачных изображений мадонн так много не целовали, ни на одно не смотрели с таким благоговейным умилением, ни одному так не поклонялись, как этой твоей фотографии, которая хотя и не мрачная, но хмурая и вовсе не отображает твоего милого, очаровательного, „dolce“, словно созданного для поцелуев лица. Но я совершенствую то, что плохо запечатлели солнечные лучи, и нахожу, что глаза мои, как ни испорчены они светом ночной лампы и табачным дымом, все же способны рисовать образы не только во сне, но и наяву. Ты вся передо мной как живая, я ношу тебя на руках, покрываю тебя поцелуями с головы до ног, падаю перед тобой на колени и вздыхаю: „Я вас люблю, madame!“ И действительно, я люблю тебя сильнее, чем любил когда-то венецианский мавр. Лживый и пустой мир составляет себе ложное и поверхностное представление о людях. Кто из моих многочисленных клеветников и злоязычных врагов попрекнул меня когда-нибудь тем, что я гожусь на роль первого любовника в каком-нибудь второразрядном театре? А ведь это так». «Временная разлука полезна, ибо постоянное общение порождает видимость однообразия, при котором стираются различия между вещами. Даже башни кажутся вблизи не такими уж высокими, между тем как мелочи повседневной жизни, когда с ними близко сталкиваешься, непомерно вырастают. Так и со страстями. Обыденные привычки, которые в результате близости целиком захватывают человека и принимают форму страсти, перестают существовать, лишь только исчезает из поля зрения их непосредственный объект. Глубокие страсти, которые в результате близости своего объекта принимают форму обыденных привычек, вырастают и вновь обретают присущую им силу под волшебным воздействием разлуки. Так и моя любовь», — в том же письме описывает Маркс свои взгляды на разлуку. 

Несмотря на то, что коммунисты активно продвигали идею «свободной любви», сам Маркс ее не разделял, когда дело касалось его детей. «На мой взгляд, истинная любовь выражается в сдержанности, скромности и даже в робости влюбленного в отношении к своему кумиру, но отнюдь не в непринужденном проявлении страсти и выказывании преждевременной фамильярности. Если Вы сошлетесь на свой темперамент креола, моим долгом будет встать с моим здравым смыслом между Вашим темпераментом и моей дочерью. Если, находясь вблизи нее, Вы не в силах проявлять любовь в форме, соответствующей лондонскому меридиану, придется Вам покориться необходимости любить на расстоянии», — написал он в письме Поль Лафрагу, который хотел жениться на его дочери Лауре. Более того, когда речь шла о дочерях, Маркс забывал о всех коммунистических заветах и мыслил рационально. 

«Если бы мне нужно было снова начать свой жизненный путь, я сделал бы то же самое. Только я не женился бы. Поскольку это в моих силах, я хочу уберечь мою дочь от рифов, о которые разбилась жизнь ее матери. Так как это дело никогда не достигло бы нынешней ступени без моего непосредственного вмешательства (слабость с моей стороны!) и без влияния моей дружбы к Вам на поведение моей дочери, то личная ответственность всей тяжестью падает на меня. Что касается Вашего теперешнего положения, то те сведения, которых я не искал, но которые получил помимо своего желания, вовсе не успокоительны.

Но оставим это. Что же касается общего Вашего положения, то я знаю, что Вы еще студент, что Ваша карьера во Франции наполовину разбита событиями в Льеже, что для Вашей акклиматизации в Англии у Вас пока что отсутствует необходимое условие — знание языка и что в лучшем случае Ваши шансы являются совершенно проблематичными. Наблюдение убедило меня в том, что Вы по природе не труженик, несмотря на приступы лихорадочной активности и добрую волю», — ставит условия жениху своей дочери Маркс. 
 

И напоследок еще несколько цитат.

«Свободная от всяких сомнений вера в неподдельность любви, которую выражает возлюбленный, есть для возлюбленной высшее наслаждение собой, есть ее вера в самое себя» «Сердце человека — удивительная вещь, особенно если человек носит сердце в своем кошельке»

«В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе»/

«Если бы брак не был основой семьи, то он так же не являлся бы предметом законодательства, как, например, дружба». 

Девочка, которую мама спасла, отдав чужим людям

Недавно свет увидела книга, написанная профессором Оксфордского университета Бартом Ван Эсом. Своему творению он дал название «Девочка, которая исчезла». Здесь повествуется история одной девочки-еврейки, которую во время Второй мировой собственные родители передали на попечение абсолютно незнакомым людям для спасения ее жизни. Героиня книги стала одним из 4 тысяч малолетних голландских евреев, которых, рискуя собственной жизнью, сумели спасти граждане Нидерландов. 

Сам автор произведения имеет к этому рассказу самое непосредственное отношение: он внук тех смелых голландцев, сильно рисковавших собой, но сумевших сохранить жизнь ни в чем не повинному ребенку. А о том, что опасность была чрезвычайно велика, говорит сама история развития событий в захваченных нацистами Нидерландах. Сразу же после оккупации страны изначально антифашистские голландские власти очень быстро сменили политическую ориентацию. 

Особенно сильно это сказалось на судьбе евреев, проживавших в стране. Им сразу же было предписано сделать нашивки (желтые знаки в виде шестиконечных звезд) на своих одеждах, чтобы столь унизительным способом выделить иудеев на фоне остального населения. В дальнейшем репрессии только усиливались, а после принятия решения об окончательном уничтожении людей еврейской национальности на территории оккупированных европейских стран их начали в массовом порядке арестовывать и отправлять в концентрационные лагеря для последующей ликвидации.

Несмотря на то, что в Голландии существует многовековая традиция религиозной толерантности, многие рядовые жители этой страны активно сотрудничали с нацистами, помогали в задержании и депортации евреев. Мало того, в стране была разработана система финансового вознаграждения, действовавшая исключительно в сфере поимки евреев. Печально, но это факт, что зарабатывать деньги подобным образом не гнушались даже участники движения Сопротивления. 

Сам автор книги в процессе работы над ней общался с женщиной, которая помогала активистам, сохранила до настоящего времени у себя подшивки выпускавшихся в подполье газет. Однако она же подрабатывала в качестве нацистского осведомителя. С помощью и ее информации прятавшиеся евреи отправлялись на гибель. Еще один вариант подобных перевертышей представлен личностью голландского полицейского, участвовавшего в облавах, в частности, и на героиню повествования. Когда же ситуация кардинальным образом изменилась, и союзные войска начали освобождать оккупированные страны Европы, он переметнулся в стан бывших противников и впоследствии рассказывал, как героически боролся против нацизма. 

Однако на фоне подобных индивидуумов существовали и другие люди, которые помогали скрываться евреям и их детям, постоянно рискуя не только собой, но и жизнями своих семей. Именно благодаря им тысячи представителей еврейской нации смогли выжить в тот жестокий период. Одна из них – маленькая Льен де Йон, родители которой сгинули в Освенциме. 

Девочка, которая исчезла 

Льен была ребенком обычных голландских евреев, проживавших в Гааге, которые волей судьбы оказались в нацистской оккупации. Когда летом 1942 года положение семьи стало критическим, родители приняли тягостное решение о передаче своей дочери в руки активистов Сопротивления для спасения ее жизни. Вскоре взрослых членов семьи отправили в концлагерь Вестерборк, затем на территорию Польши в Освенцим, где следы их потерялись. 

В один из августовских дней 1942 года некий человек зашел в здание, где вместе с родителями проживала 8-летняя Льен. Визит был ожидаемым. Все семейство собралось вместе, чтобы посмотреть на свою девочку, уезжающую в безвестность. С ее вещей спороли унизительные желтые звезды, а мать положила в карман дочери записку с обращением к незнакомым доброжелателям, согласившимся спасти их дитя. После этого незнакомец, забрав ребенка, вышел из дома и уехал с ней в другой город. 

Нельзя сказать, что жизнь Льен после этого намного улучшилась. В оккупированных Нидерландах этого не могло быть по определению. До момента освобождения страны от нацистов ей пришлось поменять 9 семей. Девочке порой приходилось очень нелегко. В стране постоянно проводились облавы, от которых она спасалась бегством, притворялась, что является чем-то ребенком. Все это продолжалось на протяжении долгих 2 лет. А ведь далеко не в каждой приемной семье к Льен относились благожелательно. Так однажды ее избил, а после изнасиловал кто-то из родственников очередных приемных родителей, что для малолетней девочки стало сущим кошмаром. 

Правда, большинство приемных родителей наряду с удивительной храбростью показывали чрезвычайно высокие моральные принципы. Это и помогло маленькой девочке дождаться освобождения. Однако на этом злоключения Льен не закончились. Несмотря на то, что ее жизни уже ничего не угрожало, выяснилось, что ей попросту некуда идти. Своего дома у нее не было, а практически все близкие родственники сгинули в немецких концлагерях. Поэтому поневоле пришлось осесть у людей, которые присматривали за ней в период оккупации. 

Послевоенная реабилитация Льен де Йон проходила крайне болезненно. Несмотря на то, что девочка пыталась начать жизнь с чистого листа, прошлое не отпускало ее. Не помогло и замужество. Ощущение неудовлетворенности нынешним существованием и воспоминания о пережитом были настолько болезненными, что молодая женщина попыталась покончить с собой. Однако попытка оказалась неудачной, и она выжила. Потом Льен получила образование и стала работать в социальной сфере. Ее дальнейшая деятельность была связана с детьми, в которых она видела себя в детстве. 

Помогла преодолеть тяжелые воспоминания о прошлом и серия сеансов психотерапии. В дальнейшем, осознав, насколько важно быть полезной для общества, женщина начала описывать свои чувства, принимать участие во встрече бывших детей, прятавшихся от нацистов в голландских семьях. Она даже побывала в Польше на месте концлагеря Освенцим, где, как предполагается, погибли ее родители и почти все родственники. С годами она и сама стала сначала мамой, а потом и бабушкой. 

Спустя годы Льен вновь сблизилась с приютившей ее в годы войны семьей. На этот раз их свел вместе внук семейства, профессор Оксфордского университета Барт Ван Эс. Он работал над книгой, рассказывавшей о судьбе его семьи в контексте общей историей страны, переживавшей в 1940-х годах период оккупации нацистами. Для него встреча с Льен де Йон стала поистине путешествием в прошлое, как собственной семьи, так и государства, где она проживала. 

А еще работа над книгой помогла открыть для современников малоизвестные примеры самоотверженности простых голландцев, шедших на всевозможные ухищрения ради спасения совершенно чужих людей. Были случаи, когда женщины регистрировали еврейских младенцев как своих собственных, выдавая их за детей, рожденных от связи солдатами немецкой армии. В дальнейшем они подверглись остракизму со стороны простых голландцев. Единственное, что беспокоит автора и его главную героиню, так это возможность возрождения антисемитизма в Европе, поэтому данная книга является своего рода предупреждением для всех людей.

Автор: Анна Бок

Вагнер — символ Холокоста

Факты сами по себе ничего не значат. Когда речь идет о символах, то отбираются только определенные факты, а остальные игнорируются. И ответ на вопрос «Можно ли транслировать на израильском государственном радио Вагнера, если он ассоциируется у многих слушателей с Холокостом?» - однозначный: нет, нельзя.

Есть байка, на которую я натыкался в разных местах (в том числе и в «Сталиниаде» Борева — по которой и цитирую). Байка о бюсте Вагнера.
В марте 1938 года фашистская Германия оккупировала Австрию. В 1942 году немецкий военный комендант Вены провел расово-идеологическое очищение вверенного ему города. Венскую оперу украшали бюсты великих композиторов, и, по сведениям коменданта, в их число беззаконно проник бюст еврея — композитора Мендельсона. В сопровождении нескольких солдат комендант самолично влез на крышу оперы. Они обошли все бюсты, ища Мендельсона.
Сделать это было непросто, так как больших культурных познаний у коменданта не было. Однако он был физиономист и знал арийскую теорию. Отличить еврея от нееврея было для него раз плюнуть.
Комендант нашел композитора с самым крючковатым носом и самым неарийским выражением лица. По указанию коменданта солдаты обрушили бронзовый бюст неарийца на тротуар у театра, и скульптура разбилась. Вскоре, к ужасу коменданта, выяснилось, что он ниспроверг не еврея Мендельсона, а немца Вагнера — любимейшего композитора Гитлера. За эту провинность бедного коменданта отправили на русский фронт, где он и погиб.
Вот и на радио КАН музыкальный редактор Ури Маркус несколько напутал, когда выбрал для эфира отрывки из третьей части оперы Вагнера «Сумерки богов» в исполнении оркестра под руководством Даниэля Баренбойма. Нарушил табу и оскорбил общественные чувства.
Слушатели возмутились. Напомнили корпорации КАН, что Вагнер бяка, антисемит и любимый композитор Гитлера.
И всё так. И символы — они потому и символы, что отзываются определенным значением.



И я никогда бы Вагнера в израильский эфир не допустил. Даже если есть, те, кто хотят его услышать. Желающие послушать могут купить диск, либо найти музыку Вагнера в глобальной сети, впустив в наушники полет валькирий. Если Вагнер у огромной части израильской аудитории ассоциируется с Холокостом, то не надо Вагнера в эфире.
«Мы понимаем, какую боль это произведение могло принести нашим слушателям, которые пережили Холокост», — говорится в официальном заявлении корпорации.
Но тут сразу стоит заметить, что речь идет, конечно, не о «Сумерках богов», не о музыке Вагнера, не о Вагнере вообще. Речь идет только о символе. С 1938 в Израиле, с «Хрустальной ночи» именем Рихарда Вагнера в Израиле маркируется нацизм в музыке, подобно тому, как в тогдашней нацистской Германии именем Мендельсона обозначалось еврейство в музыке.
Есть факты, которые подтверждают подобное символическое наполнение? Конечно. Антисемитизм Вагнера — позорное пятно на его имени, и его оправдать нельзя. Есть статья Вагнера про еврейство в музыке, есть его антисемитская публицистика, есть и свидетельства, что Вагнер был любимым композитором Гитлера, а его сочинения исполнялись в концлагерях. И свою книгу «Майн кампф» («Моя борьба», 1924 г.) Гитлер печатал в тюрьме, где он отбывал наказание после Мюнхенского путча, на бумаге с вензелем Вагнеров. Жена сына Вагнера передала ему в тюрьму семейную пишущую машинку вместе с пачками фамильной бумаги.
Но в том то и дело, что факты сами по себе — ничего не значат. Они обретают значения только будучи сплетены определенным способом рассказывания (нарративом).
Можно найти факты прямо противоположные. Например, Вагнер может ассоциироваться с политическим сионизмом? Может. Известно, что Теодор Герцль при написании «Государства евреев» вдохновлялся музыкой Вагнера, для чего ежевечерне ходил в парижский оперный театр.
Можно привести сведения, что по слухам, упорно ходившим среди современников Вагнера, в нем текла еврейская кровь и со стороны отца, и со стороны матери. Поэтому неудивительно, что комендант Вены ошибся? А может юдофобские реплики Вагнера были попыткой маскироваться? Впрочем, почти любому знаменитому антисемиту молва приписывает еврейские корни…
Можно вспомнить, как это часто делают защитники Вагнера, что рассказывается о евреях, входивших в ближайшее окружение Вагнера, — талантливом молодом музыканте Карле Таузиге, который был Вагнеру почти как сын, дирижере Германе Леви, выросшем в семье раввина, а также пианисте Йозефе Рубинштейне, который жил в доме композитора и совершил самоубийство, когда тот скончался. И первым дирижером его оперы «Парсифаль» был именно еврей Герман Леви.
Факты можно заимствовать в фильме «Евреи Вагнера» Хилана Уоршоу, в сборнике «מי מפחד מריכארד ואגנר» («Кто боится Рихарда Вагнера», Иерусалим 1984) и ещё во множестве книг, статей и монографий. На каждый довод есть контраргумент, а на каждый факт – что-нибудь противоположное.
Но как мы и сказали выше: факты сами по себе — ничего не значат. Когда речь идет о символах, то отбираются только определенные факты, а остальные игнорируются. И ответ на вопрос «Можно ли транслировать на израильском государственном радио Вагнера, если он ассоциируется у многих слушателей с Холокостом?» — однозначный: нет, нельзя.

Автор Давид Эйдельман

Источник: https://relevantinfo.co.i

«Золотая Адель» - детективная картина с еврейским происхождением 

Эта картина, законченная австрийским живописцем Густавом Климтом в 1907, имеет интересную судьбу, полную драматических коллизий. В ряду творений самого художника она считается одной из наиболее значительных, по иронии судьбы обозначив собой закат истории европейских империй. Благополучно пережив две мировых войны и сменив нескольких хозяев, она была вывезена в США и продана за огромные деньги американскому предпринимателю и галеристу Рональду Лаудеру. Называется это творение «Портрет Адели Блох-

Героиней картины является молодая женщина Адель Блох-Бауэр, которой на момент написания полотна было 26 лет, дочь гендиректора венского банковского союза Морица Бауэра. 18-летней девушкой ее выдали замуж за весьма состоятельного сахарозаводчика Фердинанда Блоха, человека намного старше Адели. Что интересно, ее сестра Тереза, также стала членом семьи Блохов, выйдя замуж за Густава, родного брата Фердинанда. 

Адель Блох-Бауэр 

Учитывая, что семейство Блох-Бауэр входило в число крупных еврейских предпринимателей Австро-Венгрии, Адель избрала для себя роль хозяйки модного салона, который любили посещать представители творческой элиты страны: художники, поэты, музыканты, модельеры одежды и даже политики. Неудивительно, что нежная и томная молодая женщина очень скоро нашла среди них интересного мужчину, который привлекал ее внимание гораздо больше собственного стареющего мужа. 

Им стал модный тогда художник Густав Климт, который увлекался искусством древних цивилизаций: микенской, минойской и египетской, любил также средневековую религиозную итальянскую живопись. Также Климту были близки французский импрессионизм и традиции японского искусства живописи. Неудивительно, что столь разносторонний человек смог заинтересовать собой молодую скучающую женщину. Вскоре простое знакомство переросло во вполне рабочие отношения: Адель стала позировать художнику. Из-под его кисти вы

Густав Климт 

Климту, как творческому человеку, нужны были новые любовные связи. Между Аделью и художником завязался роман, о котором вскоре заговорили в Вене. Слухи об этом дошли до Фердинанда Блох-Бауэра. Однако сахарозаводчик решил не раздувать скандал, а нашел необыкновенно оригинальный способ разлучить любовников. Он заказал Климту портрет своей жены. Расчет был прост: художнику для творческого процесса требуются новые впечатления, и нахождение рядом всего одной любовницы быстро приведет к охлаждению отн

Фердинанд Блох 

Расчет умного бизнесмена оказался верным. Узнав о сумме предполагаемого гонорара, Климт со всей ответственностью взялся за создание картины. Для этого ему пришлось отказаться от всех других знакомств, что впоследствии и привело к окончанию любовной связи. Однако рабочие отношения были сохранены. За 3 года, в продолжение которых мастер создавал портрет, он нарисовал боле сотни предварительных набросков, и только в 1907 году отдал готовое полотно заказчику. 

Работа получилась поистине шедевральной. Она сразу же была выставлена в венском ателье художника, а потом отправилась в город Манхайм на международную художественную выставку. В 1910 она уже экспонировалась в Венеции. После этого заказчик забрал картину, присоединив ее к своей коллекции живописи. После смерти Климта в 1918 году по просьбе Адели Фердинанд Блох-Бауэр передал картину музею Бельведер. Там же портрет остался и после того, как умерла сама Адель. Полотно экспонировалось в этой галерее 

В марте этого же года произошел аншлюс Австрии, и она присоединилась к Третьему рейху. Практически сразу начались еврейские погромы, поэтому Блох-Бауэру ничего другого не оставалось, как, бросив все, бежать из страны. Кружным путем, через Чехословакию, он попал в Швейцарию, в которой и оставался до конца своих дней. Однако перед своей кончиной Фердинанд отменил действие грамоты дарения картины австрийской государственной галереи, завещав портрет жены своим племянникам. 

Несмотря на крайне неприязненное отношение нацистов к еврейской культуре, картину они не уничтожили. Вместе с еще одним произведением Климта «Яблоня I» она была перепродана австрийской галерее, однако в основную коллекцию картина не попала. По окончании войны «Золотая Адель» осталась в галерее, где и находилась до 1998 года. 

Новая вспышка скандального интереса к картине произошла после того, как в Австрии приняли Закон о реституции предметов искусства. В этот момент и всплыло завещание Блох-Бауэра, согласно которому несколько полотен передавались во владение его племянникам. К тому моменту в живых была лишь Мария Альтман – племянница умершего сахарозаводчика. Она немедленно подала иск, и началось судебное разбирательство. 

Конечно же, для страны это стало шокирующим известием. В Австрии началась кампания по сохранению реликвии, однако суд был неумолим. После длительного 7-летнего разбирательства он присудил картину Марии Альтман. Однако счастливая наследница предложила властям Австрии выплатить ей компенсацию в виде рыночной стоимости завещанных картин в количестве 300 млн. долларов, которая для государства оказалась неподъемной. В результате все 5 указанных в завещании картин уехали в США. 

Рональд Лаудер 

Самое интересное, что очень скоро они были выкуплены у счастливой обладательницы шедевров предпринимателем Рональдом Лаудером, основавшего в Нью-Йорке картинную галерею, за 135 млн. долларов. Впоследствии об удивительной истории портрета был даже создана художественная кинолента «Женщина в золоте».

Автор: Эдуард Блокчейн