Объявить Дарвина евреем – это надо быть настоящим антисемитом. Однако именно с такой конспирологической теорией вышла недавно в Турции под эгидой правительства серия книг для детей, в которой ученый Чарльз Дарвин был представлен «типичным евреем с крючковатым носом, который водился с обезьянами». Как сказано в книге, у Дарвина было две проблемы: он был евреем и терпеть не мог свой большой нос, а заодно – высокий лоб и кривые зубы.

Сам же Чарльз Дарвин, в котором совершенно точно не было ни капли еврейской крови, против иудеев ничего не имел – наоборот, даже сотрудничал с ними. Например, когда ученый вел переговоры о переводе своей новой книги «О выражении эмоций у человека и животных» со швейцарским зоологом и палеонтологом Чарльзом Форситом Мэйджором, а тот никак не мог приступить к началу работы, Дарвин пригрозил, что отдаст заказ «еврейскому джентльмену, который тоже изъявил желание заняться переводом». Впрочем, кем был этот возможный переводчик и как Дарвин решил вопрос, история умалчивает.

Когда теория Дарвина стала набирать популярность в научном сообществе, еврейская община разделилась на два лагеря. В одном теорию натуралиста категорически не приняли, так как она шла вразрез со многими иудейскими теологическими представлениями. Другие же были совсем не против этой теории и даже пытались вписать ее в классическую библейскую концепцию Сотворения. Например, выдающийся раввин и один из духовных лидеров европейского еврейства XIX века Шимшон Рафаэль Гирш из Германии написал в 1873 году, что идея эволюции через естественный отбор не противоречит иудейскому учению, а если эта теория будет доказана, то это просто означает, что вместо невероятного разнообразия видов живых существ Творец когда-то создал одну форму жизни – «аморфное ядро с божественной способностью к адаптации и наследованию».

Другой крупнейший раввин той эпохи Нафтали Цви Иеуда Берлин также считал, что верно понятая теория Дарвина не расходится с фундаментальными иудейскими принципами, а древние останки динозавров – не что иное, как кости существ, которые погибли при разрушении предыдущих миров, как это и описано в мидрашах и каббалистических текстах.

А талмудист и писатель Нафтали Леви из польского города Радома в 1876 году после переезда в Лондон даже отправил Дарвину свою книгу «Толдот Адам» («Родословная человека») с сопроводительным письмом. Леви утверждал, что употребление некоторых слов в Торе свидетельствует в пользу теории эволюции, да и в Талмуде содержатся ее доказательства. Но Дарвин не знал иврита и обратился за помощью к «некому ученому мужу и раввину», который и перевел письмо – оно до сих пор хранится в дарвинской коллекции библиотеки Кембриджа. В ответ Дарвин написал Леви благодарственное письмо, а одному из своих друзей признался, что эта книга «доставила ему удовольствие, которое он долго не испытывал», и что она была «лучшей похвалой, которую он когда-либо получал». В том же разговоре Дарвин отметил, что представители религиозных кругов часто находят в его теории погрешности, «но я просто делюсь научными истинами в том виде, в котором их открыл, и оставляю теологам поиски соответствий этих идей с Писанием – это их область знаний, а не моя».

Однако в целом еврейские религиозные авторитеты все-таки отвергли учение Дарвина, и за последние 150 лет мало что изменилось. Скорее даже усугубилось, так как «дарвинистское безбожие» и теория эволюции косвенным образом сыграли огромную роль в развитии евгеники, приведшей к истреблению людей по расовому или национальному признаку и Холокосту. При этом сам Дарвин в «Происхождении видов» не выходил за рамки биологической эволюции и не определял одни этносы как менее достойные жизни, чем другие. Но его натуралистические идеи позднее были переосмыслены и частично легли в основу социального дарвинизма.

Главным идеологом социального дарвинизма стал современник Дарвина, английский философ Герберт Спенсер. На первый взгляд, в его теории о «выживании наиболее приспособленных» нет ничего криминального. Но радикальные трактовки этой теории напитали мощной силой евгенику и расизм, что и привело к большой трагедии. К слову, «отцом» евгеники стал двоюродный брат Чарльза Дарвина географ и антрополог Фрэнсис Гальтон, которого на увлечение биологией вдохновил именно знаменитый родственник.

Инициативы в области негативной евгеники, направленные на исключение из общества людей с ментальными нарушениями, стали популярны мире, в том числе и в США, и привели к появлению законов о принудительной стерилизации. Так, в 1927 году суд, рассматривая дело «Бак против Белла», подтвердил законность принудительного лишения «неполноценных людей» их репродуктивной функции якобы «с целью защиты здоровья нации». До Холокоста и других нацистских «генетических чисток» этот подход многими учеными воспринимался как ключ к улучшению человеческой расы.

В Германии же развитие евгеники получило толчок еще в период Веймарской республики, когда эти исследования начали финансироваться, а стерилизация рассматривалась как инструмент избавления общества от «вредных» представителей. А уже через полгода после прихода Гитлера к власти вступил в силу закон о предотвращении рождения потомства у людей с наследственными заболеваниями, по которому в Германии прошли стерилизацию более 400 тысяч людей. Затем родилась и начала реализовываться Программа умерщвления Т-4, по которой эвтаназии подверглись жители Германии с психическими или физическими нарушениями. Считали, что содержание хронически больных людей, оттягивающих на себя ценные ресурсы нации, – непозволительный расход для немецкой экономики, которой необходим рывок.

И вскоре физическая или психическая неполноценность перестали быть единственными критериями для смертного приговора – людей стали уничтожать по расовому и национальному признаку. Опираясь на теорию эволюции и социал-дарвинизма, нацисты стали доказывать, что между немцами и другими расами идет противостояние, аналогичное борьбе за выживание между различными видами животных. Последователи Гитлера настаивали, что евреи и цыгане относятся к «низшему уровню в человеческой эволюционной иерархии и потому являются негативной расовой силой», и «еврейская проблема является биологически наследуемой, а значит, ассимиляция её не решит» – отсюда до Холокоста было уже рукой подать. Вряд ли Дарвин мог представить, что его теория станет одной из основ для самого страшного и кровавого режима в истории человечества. Тем более что сам он писал: «Выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к изменениям».